Дорога между тем радовала. Погожий день, уверенный говорок двигателя, трасса «Дон», невесомые салфетки за спиной… А главное, в рации только предложения насчёт попутного груза да изредка далёкие голоса, значит, впереди всё спокойно. Это тебе не десять лет назад на дорогах бандитского в ту эпоху Поволжья, в гололёд, на «КамАЗе» да с перегрузом. Когда напарника мотает в гамаке, когда в любой момент могут появиться разбойнички, а чтобы запустить промёрзший двигатель, в солярку опускают зажжённую лампу от фары…
Ну вот, сглазил. В канале отрывисто раздалось:
— Мужики, внимание. За Ступино, где знак «семьдесят», машинка работает…
Петрович поймал краем глаза ухмылку пассажира и после Ступино сбросил скорость, однако не помогло — фуру всё равно остановили.
— Почему превышаем? — не представившись, спросил тощий лейтенант и показал радар, на котором красовалась весьма криминальная цифра. — Ну?
«Баранку гну», — подумал Петрович, но вслух сказал:
— Не согласен. Шёл ровно семьдесят по спидометру, так что пошли писать протокол.
— Что? — У лейтенанта, похоже, разом заболела половина зубов. — Время лишнее появилось?
— Ну нету у меня денег, — широко улыбнулся Петрович. — Пиши протокол, пускай хозяин оплачивает.
— На месте был бы полтинник, а так…
— Вот вся моя наличность. — Петрович достал мятый червонец. — Пошли писать.
— Ладно, — махнул рукой инспектор. — Давай.
— Э, последние гроши забираешь, начальник. Нехорошо, — покачал головой Петрович. — Пошли оформлять.
— Езжай, — с ненавистью посмотрел на него лейтенант. — Учти, я тебя запомнил.
— Учёл, счастливо оставаться, — кивнул Петрович. Закрыл окно и кивнул пассажиру. — Вот так, Андрей Владимирович, и бьёмся.
И опять понеслась навстречу лента шоссе — трасса М4 жила обычной повседневной жизнью: катились шустрые легковушки, плыли автобусы, тянулись неспешные лесовозы. И конечно, свои — «Американцы», «Скамейки», «Татары».[6] Из Новороссийска и Геленджика везли в Москву дары турецкой земли, а уж из Москвы развозили потоками абсолютно всё — столица от щедрот своих делилась с регионами.
— А вот и ягодки начинаются, — вздохнул Петрович, привычно вкладывая в права сто рублей. — Впереди пост ДПС. Думаю, без билета в Большой театр не обойдется.
— Билета? — оглянулся пассажир. — Какого билета?
— Казначейского, — хмыкнул Петрович. — На котором Большой театр нарисован.
Предчувствие не обмануло. По знаку чёрно-белого жезла пришлось снова остановиться. На обочине уже маялось полдесятка фур, — похоже, местные гаишники работать по мелочи не привыкли.
