Томас немного помедлил, потом тихо сказал:
— Я мог бы попробовать.
— Вы?
Ардмор взглянул на Томаса. «А почему, в самом деле, я о нем не подумал? Может быть, потому, что на вид он не из тех, кому поручают такие дела? И еще потому, что он рядовой: если задание рискованное и требует самостоятельных действий, его не положено поручать рядовому. И все-таки…»
— А вам когда-нибудь приходилось заниматься чем-то в этом роде?
— Нет, не приходилось. Но у меня всякое бывало в жизни, и очень может быть, что у меня неплохо получится.
— Ах да, Шир мне кое-что о вас говорил. До того как попасть в армию, вы же, кажется, были бродягой?
— Нет, не бродягой, — мягко поправил его Томас. — Я был хобо.
— Простите, а разве есть разница?
— Бродяга — это попрошайка, паразит, человек, который не желает работать. Хобо — это странствующий поденщик, которому свобода дороже, чем обеспеченность. Он зарабатывает себе на жизнь, но не хочет быть привязанным к одному месту.
— А, понимаю. Хм-м-м… Да, очень может быть, что вы годитесь в разведчики. Чтобы вести такую жизнь, наверное, нужна изрядная смекалка и большая изворотливость. Но погодите, Томас. До сих пор я о вас всерьез не задумывался, а ведь мне необходимо побольше о вас знать, чтобы доверить вам такое задание. Ведь по вашему поведению не скажешь, что вы были хобо.
— А как должен вести себя хобо?
— Что-что? Ну ладно, неважно. Но вы должны рассказать кое-что о себе.
Как получилось, что вы стали хобо?
Ардмор видел, что ему впервые удалось вызвать на откровенность этого обычно замкнутого человека. Томас долго колебался, потом ответил:
— Должно быть, все дело в том, что мне не нравилось быть адвокатом.
— Что?
— Ну да. Вот как это получилось. Из адвокатов я перешел в социальное страхование. Когда я там работал, мне пришла в голову мысль написать статью о рабочих-мигрантах, и я решил, чтобы получше изучить предмет, испытать на себе условия, в которых живут эти люди.
— А, понимаю. И в тот момент, когда вы занимались сбором материала, вас загребли в армию.
— Нет, нет, — возразил Томас. — К этому времени я жил так уже лет десять, даже больше. Я не стал возвращаться. Видите ли, мне такая жизнь понравилась.
Вскоре все было готово. Никакого снаряжения Томас брать не стал — только попросил выдать ему одежду, в которой он был, когда забрел в Цитадель. Ардмор предложил взять спальный мешок, но Томас об этом и слышать не хотел.
— Это совсем другой тип, — объяснил он. — Я не из тех, кто таскается с котомкой: они грязнули, ни один уважающий себя хобо с ними дела иметь не станет. Меня нужно только как следует накормить и дать с собой немного денег. Задание, которое он получил, было не слишком определенным.
