– В котором часу вы вчера запирали церковь? – мягко спросил Бартоломью.
Служка лишь судорожно перевел дух. Он был так напуган, что не мог произнести ни слова.
– Давай говори, приятель, – возвысил голос Майкл, не отличавшийся излишней терпеливостью. – Мы не можем торчать здесь целый день.
У служки задрожали колени, он медленно сполз вдоль колонны и сжался в комочек на полу, затравленно озираясь по сторонам. Бартоломью склонился над ним.
– Вам нечего бояться, – произнес он, стараясь, чтобы голос его звучал как можно убедительнее. – Попытайтесь вспомнить, в котором часу вы заперли вчера церковь. Это очень важно.
Служка схватил его за рукав, притянул к себе и приблизился губами к его уху.
– В сумерках, – едва слышно прошептал он, не сводя глаз с внушительной фигуры Майкла.
Майкл возвел глаза к небесам, словно призывая их в свидетели своей кротости, и направился на поиски клерков, оставив Бартоломью наедине с робким служкой.
– Я запер церковь в сумерки, – повторил служка, с облегчением глядя в спину удалявшегося Майкла. – Перед тем как запереть ее, я загасил все свечи и посмотрел, плотно ли заперты щеколды на окнах. Потом я проверил, заперта ли дверь в башню. Я всегда так делаю. И только после этого…
– А как именно вы проверили, заперта ли дверь в башню? – перебил Бартоломью.
Служка сделал руками движение, показывая, что он как следует тряхнул дверь.
– Потом я удостоверился, что в алтаре горит свет, и только после этого вышел. Запер входную дверь и отдал ключи отцу Катберту.
– А почему отец Катберт не запирает церковь сам? – осведомился Бартоломью.
– Он запирает ее, когда может. Но вчера у него так разболелись ноги, что он был не в состоянии ходить. Поэтому он поручил мне запереть церковь.
Бартоломью кивнул. Ему не раз приходилось лечить отца Катберта от боли в опухших ногах. По мнению доктора, причиной болезни служили как излишняя тучность священника, так и его пагубное пристрастие к крепленым винам.
– Вы не заметили ничего необычного? – уточнил Бартоломью.
Служка мгновение помедлил, потом решительно замотал головой. Бартоломью не сомневался, что он лжет.
– Будет гораздо лучше, если вы без утайки расскажете мне все, что вам известно, – негромко произнес врач.
На верхней губе служки выступили капельки пота. Вдруг с проворством, которого никак не ожидал Бартоломью, он метнулся к дверям и выскочил из церкви. Бартоломью бросился за ним и увидал, что служка, пробежав через церковный двор, скрылся в густых зарослях кустов. Бартоломью пустился в погоню, не обращая внимания на колючие ветви, которые царапали ему руки. Сквозь заросли вела узенькая тропинка, заросшая, но вполне различимая. Устремившись по ней, Бартоломью, к немалому своему удивлению, вскоре оказался в одном из тех грязных переулков, что петляли между церковью и рыночной площадью. Остановившись и переведя дух, он огляделся по сторонам.
