– Бедный мастер Бакли ночью совсем расхворался, – сочувственным шепотом произнес смотритель. – Утром я не стал его будить. Решил, что ему следует поспать подольше, дабы восстановить силы.
– А что с ним случилось? – спросил Бартоломью, обменявшись с Майклом быстрым озабоченным взглядом.
– Вы же знаете мастера Бакли, доктор, – пожал плечами смотритель. – Он не отличается крепким здоровьем, а жара не идет ему на пользу. К тому же минувшим вечером на ужин у нас был копченый угорь. Мастер Бакли, по своему обыкновению, съел больше положенного, несмотря на ваш совет соблюдать умеренность в пище. Поэтому никто из нас не удивился, когда он заявил, что чувствует себя прескверно.
Бартоломью, охваченный дурным предчувствием, нажал на ручку двери и рывком распахнул ее. Зрелище, открывшееся их глазам, заставило всех троих раскрыть рты от удивления. Комната была совершенно пуста. В ней не осталось ни мебели, ни книг, ни даже жалкого обрывка пергамента. Вместе с убранством комнаты исчез и ее обитатель.
Расставшись с ошеломленным смотрителем, Бартоломью и Майкл направились в Майкл-хауз.
– Нам необходимо поговорить с человеком, который запирает церковь на ночь, – напомнил Бартоломью.
Майкл скорчил недовольную гримасу.
– Прежде всего мне необходимо перекусить! – заявил он непререкаемым тоном. – Ну, и утро выдалось сегодня. Нас вытащили из церкви, не дав отслужить мессу, и повели смотреть на бедолагу, нашедшего свой конец в сундуке с университетскими документами. Потом мы обнаружили гнусный отравленный замок, увидели потаскуху с перерезанным горлом, а явившись с визитом к вице-канцлеру, выяснили, что он пустился в бега, прихватив с собой и свое добро, и часть добра университетского. И все это на пустой желудок.
– Сейчас я должен бы начать занятия со студентами, – заметил Бартоломью, взглянув на солнце, которое стояло уже высоко. – Вскоре им предстоит испытательный диспут, и мои наставления им необходимы. В особенности Роберту Дейнману.
– Придется твоим студентам подождать, – изрек Майкл, указав рукой на молодую женщину, что стояла во дворе колледжа и разговаривала с привратником. – По-моему, к тебе пришли.
Увидав Бартоломью и Майкла, входивших в ворота, молодая женщина, не обращая более внимания на привратника, торопливо направилась к ним. Бартоломью узнал в ней Фрэнсис де Белем – дочь богатого купца, проживавшего на Милн-стрит по соседству с сэром Освальдом Стэнмором, мужем Эдит, старшей сестры Бартоломью. Несколько лет тому назад де Белем и Стэнмор носились с мыслью о том, что Фрэнсис и Бартоломью неплохо бы поженить. Стэнмор торговал тканями, а де Белем занимался их окрашиванием, и брак между представителями семейств немало способствовал бы взаимному процветанию. Однако Бартоломью, в ту пору четырнадцатилетний, не имел ни малейшего намерения ни вступать в брак с маленькой девочкой, ни становиться купцом. В результате он сбежал из дома и поступил в Оксфорд. Де Белем вскоре нашел другого отпрыска богатой купеческой семьи, готового связать себя супружескими узами с его дочерью. Что до Стэнмора, то он, к счастью для Бартоломью, был незлопамятен. Когда пятнадцать лет спустя его непокорный шурин вернулся в Кембридж, дабы занять должность магистра медицины в Майкл-хаузе, Стэнмор принял его с распростертыми объятиями.
