Ее действительно назвали Ириной – то есть у Корнилова были две дочери, и обе Ирины.
Вторая дочь, чьи заметки тоже есть в этом сборнике, долгое время не знала, кто был ее отец.
А мать поэта, Таисия Михайловна Корнилова, до середины пятидесятых все ждала возвращения Бориса из тюрьмы. Ни одно министерство не могло признаться матери, что ее сына убили давным-давно.
Но что еще хочется заметить напоследок.
Мне показался удивительным странный по нашим временам идеализм этих безусловно советских (поздравляют друг друга в письмах с 40-летием Октября!) и изуродованных советским же временем людей.
Вот Корнилова начинают публиковать. Стихи в те времена оплачивались весомо – к примеру, за первый сборник, вышедший в 1957 году, была начислена сумма 86 тысяч рублей. Ольга Берггольц, ставшая составителем этой книги, тут же заявила, что основная наследница – мать поэта, а она вообще ни при чем. Мать поэта переписывается со второй женой, Людмилой, воспитывающей дочь Корнилова, – и Людмила, неустанно занимавшаяся разнообразной деятельностью по возвращению поэту честного имени (хотя сама была смертельно больна!) – тоже сразу отказывается от наследственных прав.
Но тут уже мать самочинно переводит половину гонорара за первую книжку дочери Корнилова – то есть своей внучке.
В наши дни глотки иные жены друг другу перегрызли бы, решая наследственные дела.
Вместе с бесчеловечным временем ушла куда-то и человечность?
Максим Чертанов
Хемингуэй
(М. : Молодая гвардия, 2010)
Давненько мы не встречали таких увлекательных сочинений. Возле моего дивана обычно лежат штук десять разнообразных книжиц и томиков, но тут все девять так и остались пылиться, дожидаясь, пока я проглочу расчудесную чертановскую работу.
Самого Чертанова я не знаю, но по мере изучения его труда узнавал все больше.
В конце концов набрал редактора серии «ЖЗЛ» в «Молодой гвардии» и прямо спросил:
– Максим Чертанов – это баба?
– Женщина, – ответили мне.
Я мог бы и не звонить и не спрашивать. Текст буквально вопиет об этом: написано женской рукою и продиктовано женским сердцем.
Так что далее, с вашего позволения, я буду называть автора не Чертанов, а Чертанова – исключительно для простоты подачи.
Можно сказать, что у Чертановой к Хэму что-то личное, но это будет не совсем верно. Что-то личное у Чертановой к мужчинам вообще (и это нормально, она ведь женщина) – а Хэм, как нам думается, к несчастью для себя, всего лишь совместил в своем характере ряд наиболее неприятных автору черт.
