Проживание настоящего момента — это действительно дар чего-то истинного, реального, это дар нам от жизни, от Духа. За игнорирование этого дара мы платим большую цену. Оба значения слова «настоящее»[18] берут начало от латинского прилагательного «praeséns», которое означает «лишь руку протянуть, здесь, сейчас». Дар, находящийся на расстоянии вытянутой руки, так близко, что до него легко дотронуться.
Если считается неуважительным отвергать любой дар — вставать спиной к оратору или проповеднику, находящемуся в разгаре передачи своей мысли, — то уж тем более неуважительно игнорировать чудо момента, отворачиваться от происходящего сейчас опыта и обращаться лицом к очередному фильму, прокручивающемуся в уме. Игнорировать обращения окружающего нас мира и терять внимание в своем собственном внутреннем диалоге. Или, будучи поглощенными ментальной картиной завернутой в упаковку розы в каком-то отдаленном цветочном магазине, пройти мимо пробуждающегося одуванчика. Мы буквально «пойманы» абстрактным мышлением, оно ловит нас и держит крепко, как рыбу траловая сеть, окружая со всех сторон убедительными образами и меняющимися приоритетами. «Пойманы» в своих головах, в то время как полный жизни мир, который наши умы надеются описать, проплывает под нами, когда мы идем, и не дремлет, наблюдая за нами, когда мы смотрим ночью сны. Реальность постоянно машет нам своими руками, крыльями и формами облаков, как флажками, пытаясь вернуть к себе наше внимание.
Каждое мгновение — это решающее мгновение, и выбор лежит между тем, чтобы быть поглощенным нашим ментальным складом образов или выглянуть из окна и посмотреть на птиц, кружащих и петляющих в воздухе. Выбор, который повторяется снова и снова каждую минуту дня, с сопутствующими благами и высокой ценой, которую придется заплатить в любом случае. При возросшей осознанности человек может стать не в состоянии отвернуться от фатальной игры момента, не важно, насколько полной агонии может быть сцена. Если мы действительно проживаем жизнь в настоящем времени, мы будем слышать крики беспомощных, проходя по улицам, и не сможем утопить их в мыслях о работе, с которой мы идем домой, в решении дел и финансовых проблем, в машинальном повторении последней песни, которую мы услышали по рабочему радио. Быть может, звуки дорожного движения не вызовут у нас удовольствия, но мы услышим каждый составляющий их поворот колеса и скрежет шины по асфальту, как услышал бы любой неспящий зверь. Мы не сможем найти способ проигнорировать доносящиеся из аллеи запахи или закрыться от ощущения холода зимнего ветра картинами теплой комнаты, ожидающей нас.
