Об этом часто мечтал Митька, слушая протяжный мелодичный бой часов. Но тут он вспомнил мельницу, мать, дядю Егора. А что, если Сан Саныч узнает, что Митька окрестился в реке? И зачем он всё рассказал Стёпке и Харитонову?
– Ты никому не говорил, что я окрестился? – спросил он у Стёпки.
– Батя знает…
– И больше никто? – допытывался Митька,
Тритон-Харитон отвёл в сторону глаза, поддал ногой сосновую чурку.
– Не бойся, – нехотя сказал он. – Никто.
Митька смотрел себе под ноги и всё больше хмурился.
– Не поеду я, Стёп, в Москву, – сказал он. – Нельзя мне… Я…
– Брось дурака валять.
– Нельзя мне, – сказал Митька,
За стеной кто-то приглушённо кашлянул. Ребята переглянулись. Митьке показалось, что он увидел в дверной щели чей-то прищуренный глаз.
– Кто это? – шёпотом спросил Стёпка.
Митька пожал плечами и засунул книги в дрова. Явственно зашелестела мокрая трава, дверь с тягучим скрипом отворилась, и в широком светлом квадрате появился дядя Егор. На его плечи был накинут зелёный отцовский дождевик.
– Ишь куда шпингалеты схоронились, – весело сказал квартирант. – В карты режетесь?
– У нас и карт-то нет, – сказал Митька,
– А чего же вы тут делаете?
– Дождь слушаем… – подал голос Стёпка. Он с любопытством разглядывал дядю Егора. А тот перевернул сосновую чурку и уселся на ней как ни в чём не бывало. Борода и волосы на голове были у него мокрые. Видно, долго стоял под дождём. Митька вдруг обнаружил, что у старшего брата на макушке просвечивает розовая лысина.
– Дядя Егор, у вас плешь, – сказал Митька.
Треугольные глаза квартиранта стали весёлыми. Он провёл ладонью по волосам, а когда убрал руку, – лысина исчезла.
– Гляди – нету? – удивился Митька.
Дядя Егор достал из потайного кармана пиджака почти новую колоду карт и подкинул на ладони:
– Умеете?
– В подкидного, – сказал Стёпка.
– Это чепуха, – усмехнулся дядя Егор. – Научить вас в преферанс?
Он разложил карты на полу и стал объяснять. Ребята смотрели на его белые тонкие пальцы и слушали. Но, когда стали играть, ничего не получилось. Трудная игра, непонятная. А дядя Егор так весь и светился улыбкой. Ему нравилось перебирать карты, щёлкать ими, тасовать. Он всё-таки научил мальчиков играть в другую, более простую игру. Достал из кармана большой кулёк шоколадных конфет и разделил на три равные части.
– Это вам, – пододвинул он две кучки ребятам.
Митька взял одну конфету и положил в рот.
– Это для игры, – сказал дядя Егор. – Одна конфета – десять копеек.
