— Флора, я завел знакомство. Круг наших знакомых расширяется. Если дело пойдет так дальше, то я должен буду достать тебе двухместную карету, чтобы ты могла совершать свои выезды. Только, к сожалению, насколько я понял, у этого молодого человека никого нет.
— Молодой человек, папа? — спросила Флора. — Кто же это может быть? Молодой брат доктора Олливента?
— У Олливента никогда не было брата. Попытайся отгадать еще раз, только теперь поближе к дому, Фло. Что ты скажешь о том молодом человеке в черной бархатной куртке, которого ты так часто дразнишь, и просишь меня встать с кресла со словами «быстрее, папа, он сейчас повернет за угол»?
— Но, папа, не значит ли это, что ты встретился с ним на улице и попросил его быть твоим другом? — воскликнула Флора, краснея до корней волос от мысли о неприличности такого поступка, Который совсем не укладывался в правила мисс Мэйдьюк из Ноттинг-холла.
— Нет, конечно. Но что ты думаешь о том, если этот человек как-то связан с моей прошлой жизнью?
Флора отрицательно покачала головой.
— Этого не могло быть, папа. Это было бы слишком нелепо.
— Я так не думаю. Почему нелепо? Потому что он носит черную бархатную куртку или потому что ты смотришь на него из окна?
— Что ты имеешь в виду и как он вообще может быть связан с твоей прошлой жизнью? Это невозможно, если ты не был художником.
— Его дядя не был художником, Фло. Но он был моим работодателем и впоследствии деловым партнером в Австралии. Он рано женился, но у него не было детей, как я тебе уже говорил.
Флора кивнула головой в знак согласия. Она действительно очень часто слышала от отца рассказы о его приключениях в Австралии, но ей никогда не надоедало их слушать снова.
— И когда он умер, все его деньги перешли к сыну его сестры. Он завещал свои деньги сестре, ее наследникам и правопреемникам, не зная, что она умерла на момент составления завещания. Этот человек не послал ей ни одной десятифунтовой купюры и вообще не спрашивал, нуждается ли она в деньгах. А когда умер, то оставил ей шестьдесят тысяч фунтов.
— Но какое отношение это имеет к молодому человеку, живущему рядом с нами? — спросила озадаченно Флора.
— Только то, что он племянник, который унаследовал эти шестьдесят тысяч фунтов.
— Боже мой! — воскликнула Флора с огорчением, — а я-то думала, что он художник, борющийся с трудностями жизни, и что, должно быть, он готов покончить самоубийством из-за того, что не может продать свои картины. Вот откуда деньги для его такого поведения с кэбменами.
