Лена оттолкнула меня, мы лежали рядом на траве, а я пытался отдышаться.
«Ты в порядке?»
«Да… все хорошо».
Это была наглая ложь, но я не мог сказать ей правду. Мне показалось, что запахло горелым, и тут я понял, что одеяло горит. Оно дымилось снизу, с той стороны, где материя касалась земли. Лена вскочила на ноги и схватила одеяло — трава под нами обуглилась, почернела и примялась.
— Итан. Посмотри на траву.
— А что такое?
Дыхание еще не восстановилось, но я старался сделать вид, что все в норме. После дня рождения Лены на физическом уровне мне становилось все хуже и хуже. Я не мог заставить себя не трогать ее, но иногда прикосновение вызывало нестерпимую боль.
— Трава тоже выгорела.
— Странно.
Она бесстрастно посмотрела на меня — ее глаза показались мне непривычно темными и яркими одновременно — и пнула траву.
— Это все из-за меня.
— Ага, ты же у нас горячая штучка.
— Ничего смешного! С каждым разом становится только хуже.
Мы сидели рядом, глядя на пепелище Гринбрайра. Но на самом деле мы смотрели на нечто иное. На силу другого огня.
— Совсем как моя мама, — с горечью в голосе прошептала Лена.
Умение вызывать огонь — отличительная черта фурий катаклизмов. В день рождения Лены Сэрафина выжгла своим огнем каждый сантиметр этих полей, а теперь Лена непроизвольно вызвала пожар. У меня похолодело в животе.
— Трава вырастет заново.
— А если я не хочу, чтобы она вырастала? — спросила она странным, мягким голосом, растирая в ладонях обуглившуюся траву.
— Что?!
— А зачем?
— Затем, что жизнь продолжается, Эль! Птицы делают свое дело, а пчелы — свое. Семена падают в почву, и все вырастает заново.
— А потом все снова сгорит! Если тебе повезет и рядом окажется такой человек, как я!
Спорить с Леной, когда она в таком настроении, совершенно бесполезно. Долгие годы жизни рядом с Эммой, которая тоже подвержена приступам мрачного настроения, научили меня этому.
— Да, иногда все снова сгорает.
Она подтянула к себе коленки и оперлась на них подбородком. Тень, которую отбрасывала Лена, была гораздо больше ее самой.
— Но мне все равно повезло, — добавил я.
Я передвинул ногу так, чтобы тень от нее накрыла тень Лены. Мы долго сидели рядом, касаясь друг друга лишь тенями, пока солнце не зашло за горизонт, и наши тени вытянулись к почерневшим деревьям и исчезли вместе с закатом. В тишине раздавалось пение цикад, мы пытались ни о чем не думать, а потом снова пошел дождь.
