10. 1. Между тем общая любовь к ним возрастала, умножалась, распространялась, и молва разносилась даже в более отдаленные места, и уже вся та округа состязалась в уважении, любви и почтении к ним. И нельзя было им остаться в безызвестности и нищете: чем более жизнь их скрывалась, тем более распространялась молва о них, так что один подставлял другого для похвалы и выдвигал для славы, ссылаясь на одну общую [для них] добродетель. Но когда кто-либо из них хотел укрыться в тени другого, как бы в ответ слава освещала и того, и другого. 2. Какова же была их серьезность, какова зрелость, свойственная старцам, сколь редко посещение женщин, даже родственниц, каково среди стольких добродетелей бегство от всякой суетности; сколь приятно утешение, сколь ревностна забота о спасении тех, кто вручил себя их наставлениям. Они жили жизнью ангельскою на земле в великом терпении... в бдениях, в постах, в чистоте, в благоразумии, в великодушии, в благости, в Духе Святом, в нелицемерной любви, в слове истины, в силе Божи-ей:30. 3. При этом они боялись своей славы, а аромат благого образа жизни, далеко и широко распространившейся, относили к славе Божией. В себя же они боялись привнести опасность суетности. Они отказывались принимать награду в этой жизни3', отвергая человеческое обхождение и благодарность, ибо горели любовью к пустыне.
11. 1. Итак, из-за распространившейся и следовавшей за ними славы они приняли решение поки-
29 Подобным образом св. Кесарии Арелатский говорит о двух видах милостыни для тела и души: «Если нет ничего, из чего можно было бы питать тело, то душу следует подкреплять словом Божиим. Это милостыня для души» (Serin., 1.8).
