В последнее время мне часто снится один и тот же сон, я вижу девушку мусульманку, молодую, с красивым телом и длинными черными волосами, но у нее как будто бы нет лица. Я во сне пытаюсь подойти к ней, но она отдаляется, я пытаюсь разглядеть ее лицо, но оно расплывчато, а ее звонкий смех разносится эхом в горах. Я чувствую, что эта девушка приближается к пропасти и не замечает этого, я пытаюсь ей что-то крикнуть, но голоса своего не слышу, я бегу к ней, чтобы удержать ее от падения, но она вдруг исчезает, а я падаю в эту пропасть и просыпаюсь. Этот сон я помню отчетливо, но вот не могу понять, к чему он.
Обойдя палатку саперной роты, я подошел к ней с другой стороны, постучал в дверь, потом приоткрыл ее и спросил:
-- Можно?
-- Кто там? А-а, Юра! Привет, да ты проходи, проходи, я здесь один.
Я прошел в палатку, на кровати сидел Индрек и что-то шил.
-- Привет, ну как отучился? -- спросил я его.
-- Да лучше не спрашивай, дрочили как сук, все шесть месяцев напролет.
-- Зато теперь ты прапор, командир как никак.
-- Это точно, жаль, в своей роте не оставили.
-- А что так? Я думал, будешь у нас взводным, а то наш взводный мудак какой-то, ходит деловой такой, еще ни в одном рейде не был, а гонорится, будто б сто лет служит в Афгане, даже советы какие-то нам дает, салабон херов.
-- Да я тоже думал, у себя в роте буду служить, а оказалось, что у саперов нет техника, ну меня командир и направил сюда, да мне какая разница.
-- Да конечно, какая разница -- на мине подорваться или пулю из дувала получить.
-- Сплюнь, дурак.
-- Да чего плевать, если на роду написано, никуда от этого не денешься.
-- Может быть, может быть.
-- Ты, Индрек, чего хотел-то?
-- Афошки есть?
-- Да есть, а сколько надо?
-- А сколько есть?
-- Ну, тысяч пять наберу.
-- Один к тридцати отдашь?
-- Слушай Индрек, ты ведь курс не хуже меня знаешь, и давай не будем торговаться, берешь -- бери, не берешь -- не надо. Мне лично не к спеху, это тебе надо, а не мне. Ты как с шакалами связался, так сразу стал на них похож. Знаешь ведь, как эти "бабки" достаются?
-- Ну ладно, Юра, завязывай, а то разошелся. Беру, беру один к двадцати пяти, -- Индрек полез в карман и достал чеки, вытащил две бумажки и протянул мне.
-- Индрек, мне крупные не надо, давай червонцами, мне через таможню их тащить придется, а стольники звенят, ты же сам знаешь.
-- Ну, на стольник я мелочи дам, а остальное сам разменяешь.
-- Ну ладно, давай хоть на стольник, -- я вернул ему сотенную бумажку.
