Я надел его на булавку, после чего мы воздали должное роскошному завтраку. В конце концов, мы заплатили эти деньги, и ничто на свете, клопы в том числе, не могло помешать нам, но вскоре настало время покинуть отель.
Направляясь к выходу, мы задержались у стойки администратора.
— Простите, — спросил я важного клерка, — кто занимал президентские апартаменты до нас?
Ответ последовал сразу. Отель был открыт совсем недавно, и до нас только два гостя оказались в состоянии отдать по три куска за ночь: какой-то важный тип из Азии и советский министр путей сообщения.
— Так вот, один из этих господ забыл кое-что в номере, — сказал я и воткнул булавку с клопом в стойку.
Клерк пожал плечами и вернулся к своим бумагам.
Помешавшаяся домовладелица
Когда мы с Яной сняли собственную комнату, мы обалдели от счастья. У нас было всего лишь четыре стены в чьей-то чужой квартире, но теперь мы при желании могли целый день лежать вместе в постели. Мы даже могли повесить на стену несколько картин.
Мы снимали меблированную комнату в семействе Плацек. Эта комната принадлежала их единственной дочери, но она недавно вышла замуж за преподавателя физкультуры и жила у него.
Плацеки ложились рано, обычно не позже девяти часов, что было редкостью для города, где улицы были полны народу до полуночи, а мы с Яной приходили не раньше десяти. Все огни в доме были потушены, все двери закрыты. Мы прокрадывались к выключателю в коридоре, шли на цыпочках в комнату и не осмеливались включить радио.
В этом доме, если Яна слишком быстро переворачивала страницу книги, я подскакивал от резкого звука.
Как-то раз мы вернулись домой ночью и увидели, что все лампы горят, а двери открыты, но никого в доме не было. Это было странно, но нам не показалось, что в доме что-то случилось. Комнаты убраны, кровати аккуратно застелены, поэтому мы решили, что в семье просто что-то отмечают, и легли спать. Только я стал засыпать, как во всем доме захлопали двери. Несколько человек вошли в гостиную, какая-то женщина истерически смеялась на кухне.
— Похоже, что ее щекочут, — сказал я Яне.
— Бог с ними, — ответила Яна.
Женщина все смеялась и смеялась, она уже начинала икать.
— Но это вряд ли хозяйка? — спросил я.
— По-моему, нет.
Постепенно мы поняли, что, кроме этой женщины, никто не смеется.
— Господи, с ней все в порядке? — спросила Яна.
— Не знаю. Это очень странно, — сказал я.
Мы прислушивались, завороженные этим непрекращающимся смехом, а его звук становился все более и более странным.
