Солнце любви [Киноновеллы. Сборник] | страница 108

Два немолодых актера изображают Фауста и Дон Кихота.

СЕРАФИМ. С кем бы мне тут сразиться? А, вижу! (Бросается, обнажая шпагу, на изображение Панталоне на стене.)

ГАВРИЛА. Это всего лишь комический актер, милейший Дон Кихот, как ты да я, да целый свет.

СЕРАФИМ. Допускаю, вы комический актер, доктор Фауст.

ГАВРИЛА. Нет, я трагический актер. Продать душу дьяволу ради познания...

СЕРАФИМ. Ради соблазна вкусить все радости бытия...

ГАВРИЛА. О коих вы понятия не имеете...

СЕРАФИМ. Как не имею? А Дульсинея, дама моего сердца?

ГАВРИЛА. Дульсинея? Нет, только Елена достойна любви и поклонения.

Дон Кихот, обнажая шпагу, бросается на Фауста.

Кузмин в образе «принца эстетов» в цилиндре и с тростью прогуливается в сопровождении двух молодых поэтов. Он тростью вмешивается в поединок Дон Кихота и Фауста.

КУЗМИН. Смотрите-ка! Два самых нелепых образа в мировой литературе, превзошедших в славе всех героев древности...

Высокая фигура в плаще и маске - это тень Князева... Она возникает где-то в вышине и, как птица, опускается на пол прямо перед Галатеей.

ГАЛАТЕЯ. Кто ты? Дух?

КНЯЗЕВ. О, Коломбина!

ГАЛАТЕЯ. Я Галатея. А ты Пьеро?

КНЯЗЕВ. Говоришь, Галатея, а знаешь Пьеро. Ты Коломбина, моя неверная возлюбленная.

ГАЛАТЕЯ. Дьявол!

КНЯЗЕВ. О, нет! (Указывает вдаль.) Там его бал!

И тут проступает бал мертвецов, что замечает Хор девушек и юношей и в тревоге сбегается.

ЕВГЕНИЙ. Не бойтесь бала мертвецов! Ведь это синема. Там выход царский...

ТАТА. Пускай красуются преважно.

ЛАРА. Они на нас, как паутина.

ЕВГЕНИЙ. Всего лишь блики света.

ЛАРА. Нас ловят, словно в сети. Не пьют ли нашу кровь?

ЛИКА А мне легко-легко. Взлетаю, как пушинка. И свет я вижу...

ЛАРА. Стой! Тебя уносит смерть. Бал мертвецов - то паутина прошлых лет и дней, былого интерьер из глубин зеркал... Мы здесь у грани бытия земного.

ТАТА. О, Сивилла, что там видишь?

ЛАРА. А Мишу Лозинского я вижу с Данте Алигьери. Поэт ведет его по кругам Ада... А там Чистилище! И свет нездешний Рая...