14.18
– Даниил, здравствуйте.
– Здравствуйте, Надежда Сергеевна.
– Зовите меня просто Надей… если никого из персонала поблизости нет.
– Хорошо, Надя.
– Я присяду? А что вы читаете? Можно глянуть? Людмила Улицкая, «Казус Кукоцкого»… хм-м…
– Ваши эмоции выражают удивление. Вам, видимо, непонятен мой выбор литературы?
– Честно говоря, да. Мне почему-то казалось, что вы, Даниил, должны читать что-то очень сложное и специфическое… но никак не Улицкую.
– Сложное и специфическое?
– Ну… что-то вроде трудов Юнга или трактаты по философии на древнегреческом…
– Я не знаю древнегреческого.
– Это я так, к слову. Хотела сказать, что вы, Даниил, показались слишком… э-э… за пределами нормального человека… понимаете?
– Именно поэтому я и нахожусь в НИИ психиатрии.
– Нет-нет, что вы… я не имела в виду, что вы сумасшедший… я просто… хотела… Блин! Опять не то говорю…
– Вы слишком контролируете свою речь. Желая высказаться как можно точнее, вы делаете только хуже. Перестаньте подбирать слова и не бойтесь сказать «не то». Увидите, сразу станет проще.
– Вы правы, Даниил. Вечно я боюсь, что меня не так поймут. Хочу как лучше, а получается как всегда… Не то, что у вас.
– А что у меня?
– Как «что»?! Даже Лев Серафимович подметил. После вчерашнего сеанса, сразу как вы ушли, он просто рвал и метал от гнева… Хотя вы о нём плохо не думайте! Он всегда улыбается, всегда тактичный… Я его вчера впервые таким… таким расстроенным видела.
– За его «улыбкой и тактичностью» прячется страх.
– Вот! Вот именно на такую вашу манеру речи он вчера и злился. Спрашивал меня: «Надюш, слыхала, как этот пацан говорит, а?! Спокойно так, уравновешенно, без каких-либо чувств – будто отвечает на мои вопросы лишь потому, что природа дала ему речевой аппарат. При этом не унижаясь и не высокомерно… Каков наглец! Так говорит, словно является носителем абсолютной истины, которую даже не собирается доказывать. Наглец, каков наглец!»…
– Но вас же, Надя, не злит то, как я говорю?
– Нет-нет, наоборот, восхищает.
– Его задело что-то другое, а моя манера речи лишь повод.
– И что же, по-вашему, Даниил, так задело Льва Серафимовича?
– Нетрудно догадаться, что могло задеть врача, желающего подтвердить или опровергнуть мою болезнь– диагностический тупик… А значит, и шаткое состояние мифа о своём профессиональном всемогуществе, за который люди часто держатся. Думаю, на вчерашнем сеансе произошло почти то же, что и с доктором Головиным.
