Взглянуть на него, задать пару вопросов, и все про него будет ясно. Выглядит лет на сорок пять (было ему тридцать шесть); седая барсучья шевелюра; веки красные, как у ищейки; ноги в широких штанинах, точно слоновьи; ходит вперевалку, как тюлень, и лет пятнадцать выпивает. Что же до его профессиональных качеств учителя английского языка, то лет восемь назад, с грехом пополам прослушав в университете вечерний курс, он получил в Дублине степень бакалавра искусств, и, покуда учился (как, впрочем, и до того, и после), ни на одной работе, за какую ни принимался, удержаться не мог — был он и секретарем в туристском бюро, и переписчиком в рекламном агентстве, и распространителем подписки на «Британскую энциклопедию», и помощником редактора «Айриш дайджест», и заместителем помощника редактора юмористического еженедельника «Тарарам», и служащим на аукционе, и подручным букмекера, и сборщиком в богоугодной организации, проповедующей полное воздержание от спиртного. Три дня назад его оттуда уволили за то, что он в одиннадцать часов вечера заявился к приходскому священнику в Киллини совсем уже косой. И тут он решил, что ничего не остается как пойти в учителя. Проглядывая наутро мелкие объявления в педагогической колонке «Айриш индепендент», он обнаружил вакансию учителя английского языка в МОК’е Кунлеена, в графстве Керри. Не мешкая, он написал настоятелю, что имеет степень бакалавра искусств первого класса и три года практики в Англии, прибавив, как оно в самом деле и было, что двадцать лет назад сам обучался в монастыре, в Корке. Он отправил письмо, моля господа, чтобы тем временем хоть что‑нибудь успело подвернуться, только бы не учительствовать. Но единственное, что, повергнув его в смятение, подвернулось, была телеграмма.
Поутру, когда старая миссис Гестон, кряхтя на крутой лестнице, его разбудила, он обнаружил, что, хоть и состоит городок из одной только Главной улицы, улица эта широкая, красивая, дома на ней разноцветные, а солнце до того печет, что над крышами курится легкий пар. Из своего высокого окна он видел величественную цепь гор, обширную пустошь, поросшую вереском, то тут, то там расступающимся перед крохотными фермами, а далеко на западе различал сверкающую полоску океана. Еще приятнее было ему отыскать школу — серую, квадратную, двухэтажную, с крестом наверху, — она стояла рядом с церковью, завершавшей улицу. Настоятель, брат Анджело Харти, оказался добрым неповоротливым стариком, встретил он Тома радушно, не задал ни единого вопроса и, прежде чем представить будущим ученикам, любезнейшим образом провел по остальным классам и познакомил с коллегами — шестерыми братьями из обители, в темно — синих сутанах с целлулоидными воротничками, и мирянином Дикки Толбетом, веселым тощим человечком, с пенсне на красном, как креветка, носу, выдававшем тягу к спиртному. Все они встретили его как нельзя более дружелюбно.
