В этот момент к ним подошел Панкрат со стаканом в руке. «Привет, Арончик. А ты, Абраша, почему исчез. Пришел книги покупать и исчез. Некрасиво», – помотал он головой. «Я не книги приходил покупать, вы забыли, я за нитками приехал», – с удивлением ответил Абраша. «Прекрасно помню, – парировал Панкрат, – но книжку можешь все-таки купить – 15 франков всего», – и достал из-под бурки сборник поэзии «Смерть труду».
Арон шепнул Абраше на ухо: «Возьми, а то не отстанет». «А за 10 франков вы не отдадите?» – попытался торговаться Абраша. «Ты не на базаре, привезешь подарок жене», – уговаривал его Панкрат. «Да я не женат», – сказал Абраша и полез в карман за деньгами. Совершив сделку, Панкрат отошел, потеряв к ним всякий интерес.
Абраша машинально открыл первую страницу, потом вторую, пролистал всю. Книга была чистая, в ней ничего не было напечатано.
«Панкрат Филимонович, – Абраша с недоумением на лице догнал литератора, – вы мне дали бракованную, здесь ничего не написано!»
«Дурак ты, Абрашка, – заносчиво ответил Панкрат, – это же такая концепция – литература анархии. Ты, что же думал, что я буду буквы марать, да? Или хочешь, я тебе стихи прочту». «Нет, спасибо», – испугался Абраша и отошел раздосадованный. «Доху, рику, хари, фири. Черт бы его побрал». Он сунул книгу в карман и принялся рассматривать публику.
Публика была очень разношерстная: промотавшийся князь Волков, графиня Потоцкая с дочерьми, американская артистка Джозефина Беккер в ярком экзотическом наряде, украшенном цветами. Очень смешно подстриженный, похожий на запорожца Джоан Мирро, американский писатель Хемингуэй сильно подшофе со своей любовницей, известной натурщицей и куртизанкой Кики в чересчур глубоком декольте. Она громко смеялась, откидывая голову назад. Арон сказал, что без ее присутствия в Париже не обходится ни одно событие.
Было также много купцов, лавочников и разночинцев, которых Арон не знал. Русские в основном толпились у бара – водку наливали бесплатно. Панкрат тоже был в той толпе. Он оживленно беседовал с известной поэтессой Клеопатрой Белоликовой, отхлебывая водку из двух стаканов. Абраша услышал только обрывки слов: «Жадный, как черт. Водка французская – дрянь, черт бы его побрал». По всей вероятности, это относилось к виновнику торжества.
Вдруг неожиданно все головы повернулись в сторону дверей, раздались аплодисменты. Абраша повернулся и увидел странную картину: в зал вошли трое мужчин в белых черкесках с серебряными газырями. Двое в папахах, с царскими наградами на груди, а третий, невысокого роста, с синяком под глазом был в офицерской фуражке французского иностранного легиона, высоких желтых сапогах и с огромным кавказским кинжалом за поясом. Абраша догадался, что это – Василий Македонский. Двое черкесов остались у дверей как на карауле, а художник прошел в зал под бурные аплодисменты и восторженные возгласы: браво! гений! Рафаэль!
