Ничего, кроме правды | страница 2
Я обладаю совершенно нечеловеческой силой – лечу абсолютно любые болезни, воздействуя на людей посредством смещения сознания и трансформации биополя.
Первой мое воздействие заметила мама.
Я родился в Гомеле в пересыльной тюрьме и до пяти лет прожил в лагере особого режима в Синдоре, Коми АССР. Мама отбывала срок по обвинению в шпионаже. Оно было построено на переписке с отцом, который тогда жил в Париже.
Я плохо помню первые два года, проведенные в зоне, но мама рассказывала, что когда она возвращалась с лесоповала совершенно разбитая и брала меня на руки, усталость мгновенно проходила. Отмороженные пальцы чудом возвращались к жизни. Зэки тоже заподозрили что-то неладное, когда возле наших нар в январе месяце вылезли подснежники, а у соседки слева, саботажницы Прасковьи Семеновой, прорезались передние зубы. А ей тогда было уже 74 года.
Начальник зоны прислал свою жену посидеть со мной, пока мама была на работе, и она родила от меня здорового ребенка, хотя врачи уверяли, что она совершенно бесплодна. Тогда зэки стали драться за место поближе к нашим нарам. Только за то, чтобы подержать меня на руках, маме платили полкило сала. Зэки из мужской зоны старались тоже подобраться поближе, даже подкоп сделали под наш барак.
А потом я оживил Кольку Филина. Он свистнул полушубок начальника, и его охрана так отделала, что он уже дышать перестал. Его на улицу за ноги выволокли подыхать на мороз. Мама поднесла меня к нему на руках, и я только потрогал его через проволоку: «Вставай, дяденька».
Он через пять минут очнулся, все отбитые внутренности встали на место. Колька нас тогда взял под свою опеку. «Кто тронет–кожу живьем сниму». После этого слава обо мне пошла по всем лагерям и, когда мне исполнилось три года, на совете авторитетов мне было присвоено почетное звание вора в законе, и кличку мне дали «Целитель», а маме «Матка Хари». Но она попросила, чтобы ее звали по имени отчеству. Так и осталась она Бела Давидовна, но за глаза все равно «Матка Хари» называли, в честь какой-то известной шпионки.
Зэки выдали маме бархатную фуфайку и перевели с лесоповала на кухню. Ей все старались угодить, очень уважали.
А потом такое началось!
Никто не хотел выходить на волю, даже те, кто отмотал свой срок, старались совершить мелкие провинности, чтобы их в зоне еще подержали. Из соседних лагерей участились побеги.
К нам!!!
Заключенные бежали сотни километров, бежали в наш лагерь!
Зимой 1954 года Васька Крот, известный медвежатник, совершил дерзкий побег с Магадана. Он шел два месяца по льду, тундре и замерзшей тайге, съел своего попутчика, после чего вначале марта уже ломился в нашу зону и требовал, чтобы его посадили в карцер. Задняя стена карцера примыкала к нашему бараку. Через три дня у него полностью прошел геморрой, цинга и туберкулез. Он стал совершенно здоровым человеком.
