Ничего, кроме правды | страница 11

Я вспомнил, как впервые спросил у мамы, где мой отец. И она, немного смутившись, ответила, глядя куда-то в сторону, что он погиб на фронте.

Это открытие потрясло меня. Я еще больше возненавидел фашистов, которые его убили.

Несколько раз я пытался узнать подробности его гибели, но мама всегда отвечала одно и тоже: подрастешь – узнаешь. Я хотел поскорей вырасти, и в моей голове рождались невероятные и трагические образы: я видел его в самолете, идущем на таран, и в горящем танке, почти физически ощущая на своем теле языки пламени.

Я чувствовал себя сыном героя и не обижался, когда соседи обзывали меня байстрюком. Глупые люди, думал я, что они понимают в жизни.

Мои рассказы про отца поражали воображение сверстников. Казалось, они даже немного завидовали мне.

Я начал взахлеб смотреть все военные фильмы и в каждом герое видел отца, пока не понял, что мама говорила неправду.

Я не стал ее больше расспрашивать, а решил серьезно поговорить с дядей Абрашей. Но и он отказался раскрыть секрет, все время увиливал, меняя тему и, хотя я несколько раз возвращался к этому вопросу, дядя Абраша был непреклонен.

Тогда я понял – за моим появлением на свет стоит страшная тайна.

Я заподозрил, что мой отец жив, но где он и почему, почему он никогда мне не написал, неужели он меня не любит?!

Я долго над этим думал и, только посмотрев замечательную кинокартину «Подвиг разведчика», догадался – мой папа–русский шпион и живет где-то за границей в стане врагов, под чужим именем, выполняя задание Родины.

В ту ночь я долго вертелся в кровати, представляя, как он крадется по чужому злому городу, как он пробирается в штаб врагов и выкрадывает важные, секретные документы. Да, таким отцом можно было гордиться.

Я научился незаметно подкрадываться и, пугая соседей, без промаха стрелял из деревянного пистолета, который выменял у Леньки Радьковича, стараясь во всем походить на отца, а когда мы играли в шпионов, я ни разу, даже под пытками, не выдал военную тайну.

Так продолжалось несколько лет, пока на экраны не вышел американский фильм «Великолепная семерка».

В один день в универмаге были проданы все шляпы.

Гомель сошел с ума, и я в том числе.

По улицам ходили ковбои, они передвигались медленно, как во сне, широко расставляя ноги, готовые в любую секунду выхватить воображаемые револьверы. Многие побрили головы и говорили не меняя выражения лиц, точно как Крисс, а я, одев Абрашину ста рую панаму с лихо загнутыми полями, с утра до вечера упражнялся в метании кухонного ножа.