Из-за угла вывернул грузовик и медленно покатился по улице. Роберта будто ошпарило — он кинулся к «шевроле» и пригнулся за ним. Прячусь перед своим собственным домом. Это же глупо. Но все равно — если кто-то его заметит, то поймет, насколько жалок он и слаб. А Роберту не хотелось, чтобы это видели.
Грузовик притормозил перед домом, почти остановился, потом водитель поддал газу, и машина рванулась дальше. Роберт еще несколько минут просидел на корточках за «шевроле».
Он должен убедиться.
«Просто выбери направление и иди». Ладно, он сначала заглянет в окно. На улицу из гостиной выходило два — до них футов шесть. Старые, с отодвигающимися рамами. Прямо под окнами — ящики с геранью. Если крепкие, то он подтянется и заглянет в щель между штор.
Шпионить за собственной женой — мерзко. Грязно. Это извращение. Роберт помедлил, но потом пересек двор. Мерзость, грязь и извращение гораздо лучше его нынешней жизни.
Он схватился за край ящика с цветами и проверил его на прочность. Выдержит. Подтянулся, уперся подбородком в край и заглянул в щелочку.
Они сидели на тахте спиной к нему — Дженни и какой-то мужчина. На миг ему показалось, что Дженни — голая, но потом он заметил тонкие бретельки черного платья. Она давно уже не надевала это платье. Не тот подтекст, говорила она. В смысле — слишком откровенное.
Зачарованный, Роберт смотрел на них, попав в ловушку собственных страхов, точно олень в перекрестье фар. Мужчина повернул голову, чтобы сказать что-то Дженни, и Роберт разглядел его в профиль. То был парень из его кошмара — парень, которого он видел сегодня в «Пене дна».
Дальше выдержать он уже не мог. Роберт сполз на землю. Внутри бился узел отчаянных вопросов. Кто этот тип? Что в нем такого замечательного? Что есть у него и чего нет у меня? И хуже всего — сколько уже это тянется?
Роберт заковылял от дома к дороге. Они сидят в его доме, на его тахте — той самой, на которую они с Дженни так долго копили деньги. Как она могла? Неужели в доме больше ничто не напоминает ей об их союзе? Как может она сидеть на его тахте с другим мужчиной? А трахаться они будут на его постели? При этой мысли боль в груди вспыхнула снова — так сильно, что его чуть не согнуло пополам.
Расколошматить вдребезги его машину? Но от нее и так мало что осталось. Проткнуть шины? Разбить ветровое стекло? Нассать в бензобак? Нет, это равносильно признанию в том, что он за нею шпионил. Но сделать что-то надо.
Может быть, в машине что-нибудь подскажет ему, кто этот похититель чужих жен? Роберт заглянул в окно «шевроле». Видно немного: несколько оберток от какой-то мусорной жратвы, комиксы на переднем сиденье и алюминиевый чемоданчик — на заднем. Роберт сразу его узнал. Он раньше носил в таком свою камеру. Теперь же камеру он продал, а чемодан дал попользоваться Сквозняку.
