Днем к трейлеру подъехал полицейский. Челюсти его были крепко сжаты — стоическая решимость человека, которому предстоит неприятная задача, но он готов выполнить долг до конца. Когда же он увидел на ступеньках трейлера Рэчел, с его лица схлынула вся краска, и он подбежал к ней:
— С вами все в порядке?
Говорить Рэчел не могла — из разбитого рта вырывалось только хриплое бульканье. Полицейский отвез ее на патрульной машине в больницу. А позже, когда все раны промыли и перевязали, зашел в палату и сообщил о катастрофе.
Похоже, у биплана отказал двигатель, когда Мерл летел над полем. Подняться выше, чтобы избежать столкновения с опорой высоковольтной линии, он не смог. Пылающие останки Мерла рассеялись по всему полю наливающейся соком клубники. Позже, на похоронах, Рэчел заметила:
— Именно так ему и хотелось умереть.
Через несколько недель к ней приехал человек из Федерального авиационного агентства. Начал задавать вопросы. Рэчел рассказала ему, что Мерл ее избил, а потом выскочил из дому и улетел. Агентство пришло к заключению, что пилот в ярости просто забыл проверить перед вылетом самолет. Никто даже не заподозрил, что Рэчел слила из двигателя все масло.
Говард Филлипс, хозяин кафе «Г. Ф.», устроился поудобнее в кабинете своего каменного коттеджа, неторопливо посмотрел в окно и заметил, как между деревьев что-то движется.
Всю свою взрослую жизнь он пытался доказать три теории, которые сформулировал еще в колледже. Первое: до того, как завелись люди, на Земле обитала могущественная раса разумных существ, достигших высокого уровня цивилизации; позже по необъяснимой причине высшие существа исчезли. Второе: остатки их цивилизации сохранились где-то под землей или на дне океана и в силу крайней хитрости или коварства избежали контактов с людьми. Третье: эти существа планируют вернуться хозяевами всей планеты — причем, весьма недружественным образом.
То, что сейчас шастало по лесам вокруг жилища Говард Филлипса, и стало первым физическим подтверждением этих теорий. Он одновременно ликовал и боялся. Так малыш, которого возбуждает само существование Санта-Клауса, вдруг начинает плакать и прятаться за материнскую юбку, столкнувшись на рождественской распродаже с дородной реальностью Санта-Клауса. Вот и Говард Филлипс оказался не готов к физическому проявлению своих теорий. Он был ученым, но не искателем приключений. Он предпочитал, чтобы опыт приходил к нему из вторых рук, через книги. Все представления Говарда о приключении сводились к тому, чтобы вместо обычного белого хлеба с утренней яичницей попробовать ржаной.
