Если оглянуться назад на прожитые годы и вспомнить то немногое, что я сделал, то причин для особой радости у меня нет. Удовлетворения я не испытываю, но вера во мне жива. Мне удалось в совершенстве овладеть искусством ваяния, и вряд ли сыщу себе равных здесь или где-либо. Я умею также извлекать мрамор из каменоломен, как заправский каменотес. Этому ремеслу я обучился в Карраре, куда выезжал, чтобы раздобыть мрамор для моей "Пьета". Приобретенные там навыки будут для меня большим подспорьем в работе ваятеля. У меня появилось немало друзей среди рабочих в этой среде, и мне стал ближе и понятнее их труд. Скульптура для меня - это человечество, обнаженное, как камень, отягощенное непосильным трудом и лишениями.
Ничего мне не жаль в уходящем старом веке. Мне не жаль даже дней моей молодости, поскольку я лишен был сладостной свободы и беззаботного детства моих сверстников. Мне даже кажется, что никогда я не был ребенком. Меня постоянно сопровождали труд и заботы. Возможно, поэтому я привык смотреть больше на жизненные невзгоды, нежели на радости бытия. И пока мир предстал мне только одной своей стороной. Все остальное - сущая глупость, услада для дураков.
О старом веке я сохраню в памяти только год своего рождения.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Флоренция, июнь 1501 года.
Снова я в моем городе. Оставаться долее в Риме было уже невмоготу: и работы никакой, да и охота пропала. Хотелось сменить обстановку. После того как плакальщики лишились власти, здесь дышится легче. Нашел немало перемен в общественной жизни, религиозный угар заметно угас. У меня такое ощущение, что все вокруг вздохнули наконец с облегчением - обратная реакция, пусть еще робкая, на то состояние надрыва, в котором все оказались по милости настоятеля Сан-Марко. Но когда я бываю у художников, то с горечью вижу, что многие из них еще не оправились от недавнего безумия, которое дает о себе знать в их работах.
Боттичелли - творец "Весны" и "Рождения Венеры" - доживает свою старость, каясь в грехах. Старина считает, что совершил их немало при написании "богохульных" картин (работая сейчас над рисунками к "Божественной комедии" Данте, он надеется вымолить прощение всевышнего *). Филиппино Липпи вконец исписался и ни на что более не способен, как повторяться с монотонной назойливостью. Пьеро ди Козимо * все еще оглушен голосом Савонаролы, разбит болезнью и мучается кошмарами, от которых уже не исцелят ни говения, ни моления. Лоренцо ди Креди живет монахом и корит себя, отчего писал не одни только распятия и вовремя не покаялся, прежде чем все суетное было предано сожжению.
