Эмма. Как?
Селимар. А он, заметьте, только перед этим поел! Вот, значит, ныряет он, видит меня, пожимает мне руку и говорит: «Держитесь, Селимар, не теряйте веры в провидение».
Коломбо. Это в воде-то!
Селимар. Взгляд его, казалось, говорил: «Держитесь, Селимар!..» Потом с энергией, какую в нем и заподозрить трудно, он взял и разорвал сеть.
Мадам Коломбо. Чем?
Селимар. Ножом… (спохватывается) то есть ногтями… зубами-в такие минуты пользуешься всем, что попадется… короче говоря, хватает он меня за руку… и вытаскивает на поверхность под аплодисменты публики.
Мадам Коломбо. Поразительно!
Коломбо. Потрясающе!
Эмма. Какой храбрый человек!
Коломбо. Значит, он отличный пловец?
Селимар. Он? Да он может просидеть под водой двадцать две минуты без еды и питья.
Коломбо. Вот здорово! А я как раз вспомнил, что неделю тому назад я удил рыбу у Нового моста и уронил в реку часы, — так, может быть, он сумеет их достать?
Селимар. Он? Он на все способен. И вы не хотите, чтобы такому-то человеку я подарил какой-то жалкий букет в день именин?!
Мадам Коломбо. Но мы же этого не знали…
Селимар. И вы хотели, чтобы такого-то человека я изгнал из своего дома?! Нет, вините меня, порицайте меня, но у меня недостанет мужества быть неблагодарным.
Коломбо (в порыве чувств). Правильно, зятюшка!
Мадам Коломбо. Черт возьми, если бы мы это знали… Почему вы не рассказали нам сразу?
Селимар. Вернуйе не любит, когда о нем говорят… Он стесняется — скромен, как все пловцы.
Коломбо. Понятно. Об этом — молчок.
Питуа (входит). Мсье…
Селимар. Что еще?
Питуа. Там к вам две кухарки пришли.
Эмма. Это от господина Бокардона.
Селимар. Да неужели они меня никогда не оставят в покое, эти две улитки!
Коломбо. Улитки?
Селимар. Да, у меня есть основание их так называть. (К Питуа.) Скажи, что меня нет.
Мадам Коломбо. Не можете же вы не принять их — ваш друг так просил об этом.
Эмма. Это было бы нечестно!
Селимар. Да?.. Тогда я пойду. (В сторону.) Уж я им такое присоветую, что они долго не очухаются.
Сцена одиннадцатая
Коломбо, Эмма, мадам Коломбо, Вернуйе.
Мадам Коломбо (Эмме). Твой муж, оказывается, вовсе не так услужлив.
Входит Вернуйе.
Эмма. А, господин Вернуйе!
Коломбо (в сторону). Благородная душа!
Вернуйе (держит в руке свои фотографии). Медам, позвольте мне… К сожалению, я тут наставил клякс, но уж больно перо плохое.
Мадам Коломбо (любезно). Главное — чтоб был ваш портрет.
Эмма. Я помещу его на первой странице своего альбома.
Вернуйе (Эмме). Я вот что написал. (Читает.) «Той, чья участь — составить счастье Селимара».
