— Приветик! — чему-то лукаво улыбаясь, сказала она. — Давно ждешь?
Альке стыдно было признаться, что уже битых полчаса торчит здесь, и потому он небрежно дернул плечом:
— Минут пять.
— А поточнее?
— Ну… семь.
— Неправда.
— А ты откуда знаешь?
— Все знаю, — сказала она многозначительно.
— Шпионила, что ли?
— А хотя бы!
Алька искренне заинтересовался:
— Это зачем?
— Я читала один американский рассказ, там героиня тоже так делала. Характер человека можно узнать.
— Еще не узнала! Три года вместе учимся.
— В школе — не то. А здесь все видно: злой человек, добрый, обидчивый или наоборот…
— Как наоборот?
— Допустим, покорный.
— А я какой? — спросил Алька.
— Ты?.. Ты покорный. Не обидчивый… В общем, ничего.
Не сказать, чтобы такая характеристика наполнила Алькино сердце гордостью, но, обрадованный тем, что Динка все же пришла, говорит с ним, улыбается, он засмеялся и погрозил ей пальцем, как пистолетом:
— Шпиону надо хорошенько закрутить голову! Пошли на карусель?
Предложение было принято, и через несколько минут они заняли свои места. Алька оседлал гривастого деревянного скакуна, а Динка устроилась между горбами верблюда..
Он собирался закружить ей голову. Несчастный!
Как только, скрипя зубчатым нутром, карусели прекратили свой однообразный бег, Динка вспомнила, что в конце аллеи, за комнатой смеха, — отличные качели.
— Такого шпиона, видно, ничем не испугаешь! — пошутил Алька и остановился напротив тележки с мороженым: — Выбирай! — небрежно добавил он и достал из кармана хрустящую трехрублевку.
— Ого, богач!.. Вот это, с розочкой…
Динка ела мороженое красиво: откусит кусочек, отставив мизинец, улыбнется и на Альку вскинет глаза. Снова откусит. Он бы хоть пять стаканчиков купил ей этого сливочного пломбира с розочками, только бы вот так улыбалась и смотрела на него.
Но нет, простуживаться ей ни к чему. Лучше конфет теперь купить.
В стеклянном киоске всякие были конфеты. Алька выбрал самые дорогие — трюфели.
— Сколько взять?
— Так говоришь, — удивленно заметила Динка, — будто целый килограмм собираешься покупать.
— Могу и килограмм! — не моргнув, сказал Алька. — Хочешь?
— Пожалею тебя: возьми сто граммов.
Альке показалось стыдно брать такую малость. Двести — еще куда ни шло. Динку его расточительность не испугала.
— Ничего, одолеем, — ласково улыбнулась она и, ловко высвободив из серебряного плена конфету, вонзила острые зубки в твердый шоколад.
У кассы, где продавали билеты на качели, Динка сказала:
