Парк был совсем другим, если думать о нем, сидя в палатке, посреди снежной бури, на единственном спокойном пятачке на много миль вокруг. Возможно, именно поэтому Лори и начала его вспоминать, — точно так же, как палатка служила укрытием от метели, парк укрывал ее от насущных проблем. Там она обретала убежище, пока холод и ветер свистели и завывали вокруг.
Лори вспомнила роллеров, которых видела в парке, — они проворно лавировали в толпе, разъезжаясь и съезжаясь, ловко, живо, порывисто, их движения неизменно напоминали ей полет птичьей стаи. Была там и компания из четырех пожилых женщин, которые играли в маджонг на маленьком кирпичном уступе рядом с ее скамьей, сидя на складных стульях, принесенных с собой в парк. Они всегда кричали на роллеров, когда те проезжали слишком близко. Женщины сжимали кулаки и ругались на чужом языке. Одна из них иногда приводила с собой внучку, девочку с дынеобразным лицом, которая блаженно проводила целый день, посасывая пустую фишку для маджонга. Однажды, уходя из парка, Лори увидела, что малышка запуталась в одеяльце, и решила помочь ребенку; девочка сцапала ее за палец удивительно крепкой хваткой, сунула его в рот и принялась работать деснами.
— Не поможете? — обратилась Лори к любительницам маджонга. — Эй?
Но они не обращали внимания на призыв, оборонительно сгорбившись над своими фишками. В конце концов она сумела сама высвободиться, а потом увидела мужчину, который стоял позади и ждал. Он придерживал велосипед, упираясь в землю левой ногой, и, казалось, смеялся над ней. Лори тоже рассмеялась, мужчина протянул ей бандану, чтобы вытереть обслюнявленный палец — «Держите», — и предложил пойти в бар. Она согласилась.
Это был Майк Харгетт, последний бойфренд Лори, тот самый, в которого определенный цвет помады вселял желание откусить ей губы.
А однажды в парке она дала коробок спичек какому-то типу, которого никогда раньше не видела, — парню в спортивных ботинках и деловом костюме. Такая мелочь, но она почему-то об этом не позабыла. «У вас нет зажигалки?» — спросил он; Лори не курила, но вспомнила, что носит с собой спичечный коробок, который накануне прихватила в ресторане. Она ощутила легкий прилив адреналина, когда полезла в сумочку, совсем как в детстве радуясь возможности оказать ближнему услугу. «Оставьте себе», — сказала она мужчине, и он чиркнул спичкой, зажег сигарету, загородив огонек ладонью, и зашагал прочь.
Последняя война только что закончилась, и казалось, что в парке собрался весь город. Женщина перекидывала из руки в руку резиновый мячик. Мужчина гулял с собакой. Вокруг слонялись несколько полицейских, то и дело Лори замечала желтые воротнички офицеров Инфекционного отдела, которые появлялись в любой толпе. «Инфекционный отдел, — представлялись они. — Я должен осмотреть вашу сумочку, мэм». Маленькая девочка окружала воткнутую в землю палочку кучками сосновых иголок, а через плечо у нее висела скакалка. Двое подростков, держась за руки, что-то шептали друг другу. Пожилая женщина села на скамью, сбросила туфли, вытянула ноги и начала бормотать по-итальянски. Потом Лори увидела мужчину, который проходил мимо с плакатом «Иисус близко. Не поддавайтесь на обман». В нижней части плаката стояло «Искренне ваш», как обычно подписывают письма, а дальше имя.
