Она осторожно потянулась к стене, поскольку теперь висела ближе почти на фут. Веревка держала надежно. Лед был твердым и скользким — ни порошинки снега, который обеспечивал трение, когда Лори шла через шельф. Она осторожно потыкала его перчаткой и не почувствовала никаких неровностей. Она боялась двигаться слишком резко — тогда снегоход по инерции мог перескочить через препятствие, которое не давало ему двигаться, и под ее весом скатиться в пропасть. Трещина была слишком широка для «плавников» — то есть сани либо убьют ее при падении, либо пролетят мимо и сдернут Лори в пустоту. Насколько глубока трещина? Лори не удивилась бы, узнав, что разлом доходит до самого океана, до тонкой полоски воды, которая каким-то чудом не замерзла под давлением льда. Она едва движется, и в ней почти нет жизни…
Итак, замерзнуть насмерть, или свалиться и сломать шею, или утонуть. Таковы варианты.
Был и четвертый — единственный оптимистичный, который она сумела придумать. Взобраться по веревке и вылезти из расщелины. Спастись.
Или нет. Лори невольно признала, что испытывает соблазн расстегнуть постромки и упасть. Тогда больше не придется тянуть снегоход, бороться, мечтать, вспоминать. Лори представила смерть как приятное таяние. Холод покинет кровь. Будет намного теплее. Никто никогда не найдет ее, не увидит, не будет знать, что с ней случилось, — ну и какая разница? Миру настал конец. Она все равно не встретит ни одного живого человека.
Но Лори знала, что не может позволить себе умереть. Не может упасть. Она должна бороться точно так же, как остальные. Лори чувствовала, что отпустить веревку будет предательством.
Она снова посмотрела вверх. «Плавник» по-прежнему маячил над краем трещины. Лори понимала, что, если она намерена выбраться на поверхность, нужно начать немедленно, иначе ее начнет клонить в сон и остатки сил улетучатся. Длина постромок составляла пятнадцать футов, так что лезть было недалеко. Лори сунула руку в карман, за фонариком, и не нашла его. Наверное, вылетел при падении. Она посмотрела вниз в надежде заметить внизу крошечный лучик света, но ничего не увидела.
Фонарик пропал, но сейчас не стоило об этом беспокоиться.
Она попыталась покрепче ухватиться за веревку, что есть сил вцепившись в нее руками в перчатках. Они скрипели и потрескивали, в складках крошился лед. Сначала Лори решила, что схватилась достаточно крепко, но, как только она попыталась подтянуться, руки соскользнули. Она попробовала еще раз — тот же результат. Перчатки были слишком жесткими. Она поняла, что придется держаться голыми руками, если она хочет выбраться из расщелины. Лори сняла перчатки и сунула поглубже в карманы. К коже прилипла подкладка, но ничего не оставалось, кроме как временно о ней забыть. Она снова взялась за веревку. Кончики пальцев немедленно начало жечь, как будто Лори сунула руки в колючий куст, но через считанные секунды они онемели. Она подтянулась, несколько раз перехватив руками. Мышцы грозили разорваться на сотню лоскутов, но снегоход больше не скользил. До сих пор все шло хорошо. Она преодолела несколько дюймов, силы отказали, и Лори вновь сорвалась.
