Поначалу Лори ожидала, что ученые и техники, обитавшие на станции, вот-вот покажутся на пороге, снимая куртки и перчатки и с нарочитым шумом притоптывая ногами, чтобы сбить снег с ботинок. Точно так же она, сидя в хижине по ту сторону гор, ожидала возвращения Пакетта и Джойса. Но дни шли, никто не приезжал, и она привыкла к простору и тишине. Лори не сомневалась, что рано или поздно кто-нибудь вернется за оборудованием и обнаружит ее. А до тех пор она решила просто ждать.
Она то и дело возвращалась к рации, компьютеру и телефону, стучала по кнопкам и набирала номера в надежде услышать человеческий голос, но ей ни разу не удалось связаться с кем-нибудь и поговорить. Ничего страшного. Здесь, на станции, после нескольких недель во льдах, одиночество не так сильно пугало Лори. Она радовалась, что у нее есть настоящая постель, теплая комната и обед, состоящий не только из пеммикана и гранолы.
В середине дня рассеянный солнечный свет держался несколько часов в виде одинокой тонкой полосы над горизонтом. В это время Лори любила выходить на улицу. Прожектора, снабженные колпаками, были направлены на землю, так что она могла беспрепятственно любоваться небом — вылинявшего синего цвета, с широкими красными и оранжевыми полосами и мелкой россыпью звезд, таких ярких, что они просвечивали сквозь атмосферу. Иногда Лори даже видела следы спутников, преодолевавших дыры в озоновом слое. Она ждала, когда солнце скроется и появятся остальные звезды, а потом возвращалась в дом.
Во время одной из прогулок она решила исследовать территорию вокруг станции. Ветер дул так сильно, что шарф развевался, как флаг, и Лори пришлось упираться альпенштоком, чтобы не потерять равновесие. Почва выровнялась, как только она обогнула здание. Лори свернула за угол, остановилась, чтобы отдышаться, и увидела холмики в снегу. Они были твердыми как камень. Лори взобралась на один из них и посмотрела в сторону океана. Вдалеке виднелась ломаная линия воды — череда черных точек и мазков на самой кромке льда. Точь-в-точь послание, набранное азбукой Морзе. Некоторые льдины, отполированные ветром до зеркальной гладкости, сверкали тем же красно-синим, в прожилках, цветом, что и небо. Когда солнце зашло и лед померк, Лори спрыгнула с холмика и пошла дальше, в обход дома.
Она неизменно замерзала до дрожи, когда возвращалась внутрь, и это ее удивляло. Она почти не мерзла во время путешествия по льдам, хотя, разумеется, там было гораздо холоднее, чем здесь. Может быть, тело дрожало, предвкушая скорую возможность согреться: Лори знала, что по ту сторону двери ее ждет теплая комната, и дрожь была простой физиологической реакцией на это знание. Даже в некотором роде символом надежды. Во всяком случае, так полагала Лори. Пробиваясь сквозь буран, она не то чтобы утратила надежду, но, разумеется, не позволяла себе задумываться о тепле, поэтому тело спокойно приспособилось к холоду и напоминало монетку, брошенную на дно фонтана маленькой девочкой в красном джемпере, которая хотела загадать желание…
