В каждом районе было свое место сборищ, где люди сходились, чтобы посудачить о том свете. Например, колоннада возле монумента и «Единственная таверна» в районе складов, а неподалеку от зеленной, в районе оранжерей, — «Русская чайная» Андрея Калатозова. Калатозов разливал заваренный чай из медного самовара в маленькие фарфоровые чашечки, которые подавал на полированных деревянных подставках. Жена и дочь умерли за несколько недель до него — они погибли, когда взорвался фугас, найденный в саду. В ту минуту, когда это произошло, он наблюдал за ними в кухонное окно. Лопата жены стукнула обо что-то металлическое, настолько проржавевшее после сотни лет, проведенных под землей, что Андрей даже не понял, в чем дело, пока эта штука не взорвалась. Через две недели он приставил бритву к горлу в надежде воссоединиться с семьей на небесах. И разумеется, жена и дочь были здесь, они улыбались и принимали пальто у дверей чайной. Нарезая лимон ломтиками и укладывая на блюдце, Калатозов смотрел на родных — счастливейший человек в этом доме, да и в любом другом. Возможно, город не был раем, но Калатозову хватало. С утра до вечера он слушал посетителей, рассказывавших последние новости о войне. Американцы на Дальнем Востоке продолжают военные действия. Как и Китай, Испания, Австралия и Нидерланды. В Бразилии изобрели очередной мутагенный вирус, способный противостоять новейшим антитоксинам. А может быть, в Италии. Или в Индонезии. Слухов ходило так много, что никто не мог сказать наверняка.
То и дело в центре какого-нибудь сборища — в чайной, в «Таверне», на речном рынке или у колоннады — возникал человек, умерший всего пару дней назад, и целые толпы мертвых собирались вокруг, толкаясь и требуя рассказов. Всегда слышалось одно и то же: «Где вы жили? Есть новости из Центральной Америки? Правда то, что говорят про ледники? Я пытаюсь что-нибудь узнать про моего двоюродного брата, он жил в Аризоне, его звали Льюис Зейглер… Что там на африканском побережье? Вы знаете? Знаете? Пожалуйста, расскажите нам что-нибудь, хоть что-нибудь».
Киран Пател почти век продавала четки туристам возле бомбейского отеля. Она сказала, что в той части света, где она жила, путешественников становится все меньше и меньше, но это, в общем, не страшно, потому что от пресловутой части света не так уж много осталось. Четки из слоновой кости, которыми она торговала в молодости, из редких вещиц сделались уникальными и наконец совершенно недоступными. Немногочисленные уцелевшие слоны оказались в клетках, в зоопарках других стран. За несколько лет до смерти Киран «подлинные четки из слоновьей кости» представляли собой бусы из кремовой пластмассы, которые десятками тысяч изготовляли на корейских фабриках. Впрочем, это тоже было не важно. Туристы, которые останавливались возле ее лотка, в жизни не заметили бы разницу.
