Наконец она засыпала скорее от усталости, чем от тепла. Сон был неглубоким, не столько чутким, сколько прерывистым, и длился не более шести часов. Лори просыпалась бесчисленное множество раз за ночь от дрожи и от судорог, которые как будто раздирали тело на части — ноги, живот, плечи. Потом наступал час, который она считала утренним, и снова начинался тяжкий труд — Лори вылезала из спальника и затыкала горловину сменной одеждой, чтобы она не смерзлась.
Ушло четверо суток, чтобы добраться от кромки шельфового льда до гнездовья, — втрое дольше, чем она рассчитывала. Подножие утесов испещряли ямы и трещины, глыбы камня размером с дом, бугры, которые внезапно подымались изо льда под совершенно непреодолимыми углами. Каждый раз, когда Лори думала, что приближается к гнездовью, она забредала в какой-нибудь ледяной тупик и вынужденно поворачивала назад.
Женщина часто задремывала на ходу и просыпалась, лишь наступив на собственные лыжи, или врезавшись в каменную стену, или наступив на гребень или край трещины. Просто чудо, что она не погибла.
Время от времени, когда ветер утихал, она слышала крик пингвинов — резкий, похожий на ржание, как будто тысяча дверей поворачивалась на ржавых петлях. Иногда казалось, что птицы всего в нескольких футах. Но затем впереди вздымался лед, ветер снова начинал рыдать, и звуки пропадали.
Наконец на четвертый день, после нескольких часов в постромках, когда Лори тащила сани дальше и дальше по ущелью, которое, по ее ощущениям, все суживалось и напоминало очередной тупик, она обнаружила накрытый снегом проход в скале. Он был достаточно высок и широк, чтобы протиснуться со снегоходом.
Кроличья нора.
Лори пролезла в расщелину, выбралась на другой стороне и оказалась на гнездовье. Она не поверила своим глазам.
Пингвины заметили ее первыми. Они забормотали, захлопали крылышками по бокам. Шум эхом отражался от скал. Здесь было пятьдесят или шестьдесят птиц, а может быть — целая сотня, они перекликались и переваливались с боку на бок, как жирные черные метрономы. Они не подходили к Лори, но и не убегали. Лори подумала: должно быть, они уже привыкли к присутствию людей. В конце концов ученые изучали их больше ста лет. Пока она наблюдала за ними, один из пингвинов прыгнул в воду — в длинный изогнутый залив, похожий на палец. Он выскочил обратно, щелкая клювом и пожирая какую-то мелочь, которую удалось добыть, и вперевалку пошел к остальным. Ветер приносил резкий запах птичьего помета, лишь немного смягчаемый холодом.
