Ее холодный, спокойный голос составлял резкую противоположность возбуждению молодой девушки.
– Я знаю, дитя, что ты об этом и понятия не имела, однако всякое заблуждение тут исключается. Я уже обсуждала этот вопрос с племянником и считаю необходимым подготовить тебя, чтобы ты, как например, в>данный момент, не растерялась и не потеряла сознания, когда он явится к тебе со своим предложением.
Никакого ответа на это не последовало; по-видимому, молодая девушка и на самом деле лишилась сознания.
Ульрих никогда не подслушивал, обыкновенно чем-либо давал знать о своем присутствии. Но что сделалось с ним в последние недели! Как часто он стоял на террасе под свешивающимися ветвями дикого винограда и прислушивался к беседе Паулы с Ульманом и ее смеху! Ведь только там он видел и>слышал ее без той принужденности, которую>налагало на нее присутствие его лично и его>тетки, только там он и узнал „солнышко“ и для него стало светлее в Рестовиче. И вот теперь он мог узнать, как будет принято его предложение, прежде чем возымеют силу уговоры и влияние, и это решило>все. Он тихо отошел на один>шаг в сторону, туда, откуда мог через открытую дверь заглянуть в салон.
Госпожа Альмерс еще сидела за чайным столом, повернувшись спиной к двери, а Паула стояла пред нею, вся озаренная светом вечернего солнца, но, несмотря на это, какая-то странно бледная, с большими испуганными глазами.
– Я вполне понимаю твое изумление, – снова заговорила тетка, нашедшая вполне естественным молчание молодой девушки пред „громадным, неожиданным счастьем“. – Правда, Ульрих до сих пор ничем не выдал своих чувств; он ведь уже не юноша – мечтательный и только и знающий, что>ухаживать за дамами, но в серьезность его склонности к тебе ты можешь верить. Сознайся, ведь наверно ты и во сне не видела, что твоя будущая судьба решится здесь, в Рестовиче?
– Нет, сударыня, – с трудом сорвалось с губ молодой девушки, которая никогда иначе не называла своей покровительницы, да и не получала предложения делать это.
Однако на этот раз ей было дано милостивое разрешение.
– О, с этого момента, дитя мое, ты будешь называть меня тетей, – сказала госпожа Альмерс. – Невеста моего племянника имеет право на это, и я вполне одобряю его выбор. Ульриху нужна жена, верная спутница в его одиночестве, чтобы он не отучился совсем от света и людей. Ты – моя питомица, и я обещала твоей>матери позаботиться о твоей будущности. Ты, наверное,>и не>надеялась, что она будет столь блестяща; я же убеждена, что ты будешь за это благодарна и вознаградишь своей преданностью и самопожертвованием человека, который вместе со своей рукой даст тебе столь много…
