Прилетела. Сказать, что я скучала – ничего не сказать. Неделя на море и солнце стала отбыванием срока в одиночке. Вся надежда на пирамиды!
Убитая солнцем пустыня, верблюды, арабы, стрела шоссе, разрезающая пустыню надвое, опять верблюды, опять арабы, запыленные поселения, нудные прилипчивые гиды, лавки, продавцы, лавки, бестолковый каирский музей, вавилонское столпотворение туристов, лотос – ничего. Ничего… пока мы не поплыли в жалком подобии катера по Нилу. И тут, опустив руку в желтую, какую-то особенно липкую воду, я ее узнала. Да-да, вечная, великая река, которая течет мимо нас, или мы течем мимо нее. И она меня не узнает.
Потом я узнала пирамиды Гизы, но только с определенного ракурса – там, где сейчас площадка с блошиным рынком. Только все невероятно изменилось. И проход в пирамиды был не там, и все тогда утопало в зелени. И приезжали мы туда роскошными караванами. Я ехала на специально обученных лошадях – редкость в те времена в пустыне невероятная.
А когда я подошла близко к пирамидам и увидела толпу народа рядом, меня накрыло ледяное бешенство. Какое-то не очень мое. Просто если бы у меня в руках был кинжал, я могла бы не удержаться, начать им размахивать и убивать святотатцев, безумцев, рабов. Я прислушалась – во мне бушевали еще какие-то оскорбительные названия типа «скот» – будто под прикрытием моей психики бушевала чья-то другая.
А чего она орет-то? Чего бесится?
Оказалось, что к пирамидам могли подойти только фараоны и жрецы. Самые их ближайшие слуги и охранники не могли даже помыслить о том, чтобы и подойти ближе какого-то расстояния – кажется, даже тень от пирамиды не могла попасть на этих нечистых (не в мусульманском понимании, а в фараоновском – недоделанные, рабы, раса пресмыкающихся).
Для всех же остальных – крестьян, ремесленников, обслуги – существовала черта на расстоянии нескольких километров от пирамид, переступивший которую умирал как бы автоматически… по воле Богов. Чаще всего конечно от рук охраны, но все уже так много веков верили в то, что это гнев Высших, что никто даже и не пытался приближаться к пирамидам, просто такой идеи возникнуть не могло, как не полезет разумное животное к предмету с резким химическим запахом.
А тут не пойми кто лезет на пирамиды и даже – Чудовищно! Непостижимо! – внутрь самих пирамид [8] .
Я с трудом сдерживала этот натиск совершенно чуждых мне эмоций.
И одновременно наслаждалась, уж больно необычные это ощущения – делить свою голову с кем-то еще. Вечером в номере я смогла за несколько «ныряний» более-менее внятно раскопать историю.
