Разумеется, тем же вечером Антон выяснил, что я больна (я лежала в горячей ванной и стучала зубами от холода) и начал проситься приехать и поухаживать. Получил категорический отказ. Стал «записываться на завтра»: принесу курочку, мандаринов, сбегаю в аптеку. Хочешь, я сам бульон сварю? Назавтра я еще лежала в кровати в разобранном состоянии, но на послезавтра он уже сказал, что точно прибудет. Иначе он просто приедет сидеть под дверью. И я ему верила.
Итак, до послезавтра надо было выздороветь, ибо интим стал совершенно логичен, а потому неизбежен. Тем более с той стороны треугольника, как я думала тогда, мне уже ничего не светило.
Когда лежишь с высокой температурой, вообще все видится иначе.
И все глюки приходят «на отлично» – сочные и свежие, так что даже потом и не знаешь, бабочка ты или Чжуан Цзы [4] . Так что нежданно-негаданно меня накрыла еще одна прошлая жизнь, где я с огромным удивлением снова узнала Антона.
Первое, на что я среагировала – это взгляд. Полуобнаженый мужчина лежит напротив, почти у моих ног, полуобнаженный клинок лежит рядом. И какая-то странность есть во всем этом, Ах, да. Рядом танцуют юные женщины, прекрасные и уже почти обнаженные, под какие-то заунывные звуки типа цимбал.
Солнце слепит через серый островерхий парус ( они этот цвет считали белым ). Одна я одета в тонкую шерстяную ткань. На лице – медная маска. Меня покачивает (ну да, температура под сорок) . Нет, просто я в открытом море. Громоздкий деревянный корабль переваливается через неуклюжие волны, солнце жжет даже сквозь серые паруса.
Голые танцовщицы – их эти глупые микенцы таскают всюду за собой. У нас говорят, что без шлюх греки отказываются воевать, и место на кораблях приходится отдавать девке, а не гребцу. Поэтому корабли их малы и тихоходны. Они только вчера бросили есть сырое мясо, а уже мнят себя мореплавателями!
Так вот сейчас эти потаскухи стараются соблазнить своего полуобнаженного военачальника, умело изображая похоть, а он смотри на меня. Что ему от меня надо, почему его взгляд полон вожделения, хотя он не видит моего лица? Или мы встречались? Стоп! Вообще, куда я попала? Я могу понять только по плотности времени, что это где-то между 1500–1000 лет до нашей эры, я на корабле, меня как ценный военный трофей уводят эти плебеи, микенцы. Почему я в маске? Меня украли? Прячут?
Я могу отдавать приказания на этом корабле, меня почитают, оберегают – и не спускают глаз. Я здесь самый ценный груз, и они сделают все, чтобы доставить меня на материк – даже если мертвой. Они уперты, это мужичье. А их главный – самый упертый.
