– Что ж, честность – похвальное качество, – покивал граф. – Чего я не могу сказать о вашей нравственности. То есть о безнравственности.
– Знаете ли, постоянные убийства – пусть это и называют войной – и долгие годы в Азии способствуют избавлению от всякой и всяческой морали и нравственности.
Рэйвенвуд хмыкнул.
– Я всегда считал, что нельзя считать человека совсем пропащим, если он различает, что хорошо, а что плохо. Вы, МакТирнан, эту разницу понимаете. Хотя не стану отрицать, что вполне можете поступить безнравственно. Но все равно вы будете знать, что это плохо. Если бы это было не так, вы бы не искали – не знаю, забвения? покоя? – в опиуме.
– А вы не допускаете, что я просто-напросто слабый человек?
– Нет, – покачал головой граф. – Не допускаю.
Дальнейших объяснений граф давать не стал, так что пришлось Айвену продолжить давать объяснения.
– И если уж вы полагаете, что я различаю добро и зло, то я должен, таким образом, поступить правильно – или нравственно, вы сказали? И вот тут совесть – или ее остатки – советует мне оставить Анну в покое. Просто не приближаться к ней.
– Гм, МакТирнан, когда я говорил о нравственном поведении, я не имел в виду настолько нравственное.
– Да, я уже понял, что вы не сторонник категоричных суждений. Но иногда есть только два возможных варианта.
– Просто не ищите легких путей, МакТирнан. Правду говорить очень легко. Облегчает сердце и очищает душу, видите ли. И раз вы так уж уверены в чувствах Анны, то я, в свою очередь, уверен, что если вы будете говорить только о себе, без привлечения, так сказать, контекста, то ничего страшного не случится.
– Я не хочу говорить о прошедших годах даже без контекста.
– Что ж… Думаю, вы найдете нужные слова. Таким образом, как я понимаю, мы едем в Лондон!
– И что натолкнуло вас на эту мысль?
– Судя по тому, какое у вас выражение лица – будто бы разболелись все зубы сразу, вы раздумываете о том, что именно скажете мисс Суэверн. То есть мы едем в Лондон.
– Я раздумываю, как заставить себя съесть эту булочку, граф!
– И это тоже, и это тоже, МакТирнан.
…Как бы там ни было, к вечеру они отправились в Лондон в карете графа, запряженной самой быстрой четверкой из конюшен Рэйвенвуда.
В Лондоне граф Рэйвенвуд велел следовать к своему дому на Гросвенор-сквер, но подъехать не к главному подъезду, а к небольшому флигелю, выходящему на параллельную улицу. У Айвена не имелось собственного дома в столице, да и арендовать особняк казалось ему пустой тратой денег, поэтому он воспользовался любезным предложением графа остановиться у него. Рэйвенвуд отпер дверь собственным ключом и жестом предложил Айвену и Кевину, который должен был выполнять функции камердинера МакТирнана в столице, войти внутрь.
