– Как видите, – сказал я, – как видите.
– Вижу, – с некоторым изумлением ответил Проскурин. Появился он не один: хозяина сопровождал верный пёс Лепяго и Доронин, совершенно остолбеневший. – Что это за полукруг?
– Напоминает дверь в потайной ход, – угодливо подсказал Андрей Николаевич.
– Сам вижу, – недовольно откликнулся Проскурин и пристально посмотрел на меня. – Открыть пробовали?
Я покачал головой.
Лепяго ужом проскользнул между нами и приник к Вратам, подсвечивая аккумуляторным фонарём.
– Значит, разделяется на две половинки, – бормотал он, хлопоча над стыком. Директор изучал экспонат своего музея. Меня аж зло взяло – для него Врата не представляли материальной ценности. Похоже, ему даже в голову не приходило, что им может быть уготована иная участь, нежели целомудренно украсить новую экспозицию.
Андрей Николаевич выпрямился и сообщил хозяину авторитетное заключение:
– Ничего подобного я до сих пор не видел. Могу только предположить, что эти пластины имеют культовое значение. Характерно, что народы Севера не знали дверных петель. Это, так сказать, некая заслонка, как в русской печи, только ручка отсутствует. Непонятно также, для чего понадобилось резать её пополам. Вот здесь на стыке первоначально нанесённый рисунок разделён…
– Чтобы в пещеру заволакивать удобнее было, – неожиданно буркнул Слава, которого говорливый Лепяго заметно угнетал.
– Да? И в самом деле, – обрадовался тот. – Это, надо сказать, любопытное предположение.
Проскурин долго и тщательно изучал Врата. Он даже постучал по ним кулаком, вызвав продолжительный гул, ушедший в глубину расположенного по другую сторону ворот пространства. Затем шумно посопел и вперил в меня буравящий взгляд раскосых чёрных глазок.
– А вы что обо всём этом думаете, Илья Игоревич?
Я не стал скрывать, что я думаю.
– Надеюсь, что как только мы распахнём двери подземного храма, нашим глазам откроется ошеломляющая картина: груды необработанных якутских алмазов, принесённых дикарями в дар своим богам, золотые пластинки и статуэтки загадочных животных, достойные украсить любой крупный музей, и всякие иные изделия, выкованные древними мастерами, являющиеся подлинными шедеврами искусства народов Севера.
У компаньонов аж слюнки потекли. Лепяго немного скуксился, поняв, что над ним смеются, а Проскурин весь подобрался и в глазах у него загорелся настоящий кладоискательский азарт. Моя пламенная речь его проняла. Более не сдерживая нетерпения, хозяин приказал:
