Хотя поза моя была вполне естественной, отиравшийся у коляски боец заподозрил неладное. Что-то не понравилось ему в моём движении, а может в выражении лица. Он рыпнулся ко мне и тут же не выпускающий из-под контроля ситуацию Слава выдернул из кармана «кольт» и выстрелил в грудь стоящему перед ним воину с отвёрткой. Тот упал и больше не шевелился, сорок пятый калибр срубал наглушняк, и корефан перенёс своё смертоносное внимание на «регулировщика».
В скоротечной огневой схватке исход боя решают доли секунды. Я присел на полусогнутых и дважды придавил спуск. Бедро обожгло пороховым пламенем, бежавший ко мне вояка согнулся, будто его ударило молотом в живот, а я, вызволив из дымящихся штанов тупоносый ПМ, прицелился и всадил для верности ещё две пули – в грудь и в голову. Обогнул застывшего соляным столпом Лепяго и стал вылавливать на мушку старшего, с которым Слава не мог пока справиться. «Регулировщик», не выпуская хрипящую рацию, дёргался из стороны в сторону резкими непредсказуемыми скачками, ловко уходя с линии огня всякий раз, когда Слава нажимал на курок. Автомат уже сидел у него в руке, что мне чрезвычайно не понравилось. Держал он «калаш» легко и сноровисто, как привычную игрушку; ясно было, что сейчас откроет ответный огонь. Свалить такого матёрого волчару оказалось не под силу многоопытному афганцу и неизвестно, чем бы закончился их поединок, не вмешайся я со своей пукалкой.
На расстоянии более пяти метров пользы от «макарова» в моих руках было мало. ПМ жёстко отдавал в кисть и все четыре раза я промахнулся. Иного, впрочем, от меня и не требовалось. Разделивший внимание на двоих противников, вояка проворонил Славу и в какой-то момент не успел уклониться на свои «полкорпуса». Бахнул в последний раз «кольт», кидая назад затворную планку, и «регулировщик» размашисто шагнул назад неестественным гренадерским шагом, наступил на полу плаща и повалился, разбросав свои причиндалы.
Затихающее в сосновых кронах эхо перекрыла серенада деловитого лязганья – мы с друганом перезаряжали оружие. Только загнав в рукоять заботливо прихваченную в рейс пилотом запасную обойму и дослав в казённик патрон, я позволил себе подойти к развалившемуся на траве воину, чтобы забрать автомат. Корефан поднял отвёртку, вонзил жало в раскуроченный замок зажигания и дёрнул ногой педаль. Мотоцикл завёлся.
– Садись, садись! – я впихнул одервеневшего Лепяго в коляску, прыгнул на седушку и вцепился в неё обеими руками. Слава прогазовал и мы чесанули по просеке, словно участвовали в некоем ралли. Отчасти, так и было: гонка с препятствиями, каждое несло смерть.
