Несмотря на зловещую обстановку, и непонятные действия подруги, мне вновь стало очень весело. Конечно, кто-то может сказать, что в такой ситуации надо не веселиться, а бояться, но я твердо знала, что это всего лишь сон, и даже находила его весьма интересным.
Тем временем, Светлана подошла к невысокой кафедре, находившейся слева от октограммы, открыла большую, очень древнюю на вид книгу, и, удовлетворенно ухмыльнувшись, принялась выкрикивать резкие отрывистые фразы на неизвестном мне языке.
Действие набирало обороты, и мне становилось все интереснее. Голос Светы внезапно стал более торжественным. Она выудила откуда-то небольшой, тускло поблескивающий кинжал, и, размахнувшись, ударила им себя по запястью. Я едва удержалась от изумленного вскрика, когда она собрала капающую кровь в ладонь и выплеснула её точно в центр октограммы. Прозвучали последние слова, резкие, щелкающие, больше похожие на приказание, и Света замолкла, напряженно всматриваясь в начерченную на полу фигуру. Порыв ветра, похожий на песчаную бурю, прошелся по комнате, заставив тени заметаться в своем прихотливом танце. Свечи не затухали только чудом, тени становились все яростнее, а внутри октограммы вспыхнуло черное пламя.
Мне отчаянно захотелось проснуться. Но откуда-то я знала, что это невозможно.
В центре фигуры, там, где горело пламя, буквально из ниоткуда возник поразительно красивый мужчина. Черные волосы, длиной до плеч, черные, невероятно порочные глаза, и идеально выглаженный дорогой черный костюм. Он был совершенен. Резкий запах помешал мне сосредоточиться, но я не смогла его определить. Да и откуда мне тогда было знать, как пахнет сера?..
Мужчина обаятельно улыбнулся, и это улыбка была похожа на то черное пламя. В ней хотелось раствориться. Света смотрела на него широко раскрытыми глазами, и молчала. Незнакомец улыбнулся снова, как мне показалось, слегка презрительно, носком туфли что-то подправил в рисунке октограммы, свободно вышел оттуда, щелкнул пальцами, и непринужденно сел в появившееся перед ним шикарное кресло.
Светка издала придушенный хрип.
— Вы что-то сказали, Призывающая? — глубоким, вкрадчивым, бархатистым голосом сказал мужчина. Он был безукоризненно вежлив, но в этой вежливости чувствовалась скорее тщательно замаскированная скука. Света тем временем попыталась взять себя в руки, и срывающимся голосом провозгласила:
— Силой Истинного имени Призывающей, силой Темного Круга, приказываю тебе повиноваться! — мужчина позволил себе негромкий смешок.
