— Позвони его отцу, — предлагает Надин. — Он нас заберет отсюда и отвезет к вашему шалашу.
Но Свен против.
— Вы что, с ума сошли? Если мы все расскажем отцу Юсуфа — кто мы будем как не подлые предатели?
— Ерунда! — возражает Маруша. — Ты представляешь, что сейчас творится с его родителями? Да они, наверное, с ума сходят!
Изабель кивает.
— К тому же это было бы в сто раз лучше, если бы Юсуфа «освободил» его отец, а не мы. Согласны? Давайте проголосуем! Кто за то, чтобы позвонить отцу Юсуфа?
Все поднимают лапы. И я в том числе.
Минут через десять рядом с телефонной будкой останавливается машина отца Юсуфа. Хотя у него и огромная машина, всем нам в ней все равно не разместиться. Для Надин и ее подружек места не хватило.
— Может, я как-нибудь втиснусь в серединку? — спрашивает Надин.
— Попробуй!
Через миг она уже сидит у Тима на коленях. И мой хозяин, судя по всему, ничего против не имеет. Дэнис рассказывает отцу Юсуфа о своем предположении — что его сын похитил сам себя.
— Так-так… — бормочет тот и никак не комментирует это сообщение. Впрочем, я прекрасно понимаю его нежелание обсуждать с друзьями Юсуфа свою личную жизнь.
Кстати, у него болтающийся живот, торчащие уши и нос крючком. Странно, что он, мастер пластической хирургии, до сих пор не сделал саму себе парочку операций.
По дороге все молчат. В какой-то момент Надин наклоняется ко мне и шепчет на ухо:
— Мне очень жаль, чтобы мы похитили тебя, Освальд!
Ладно. Я не злопамятный. Во всяком случае не очень злопамятный. Рррр!
Сейчас налево, — командует Свен, когда мы подъезжаем к Герресхаймской церкви. — И до конца улицы. Потом еще придется пройти пешком.
Через минуту Сента, Леонардо и я выпрыгиваем из машины и первым делом осматриваемся в поисках туалета. Но так как туалетов поблизости не наблюдается, нам приходится довольствоваться ближайшими деревьями. Потом мы бросаемся вдогонку за сыщиками.
Отец Юсуфа мрачно шагает по лесной тропинке, засунув руки в карманы. Похоже, он не в восторге от затеи своего сыночка. Интересно, влетит Юсуфу сразу же после поимки или потом?
Однако когда мы приходим к дереву, на котором и в самом деле сидит Юсуф, его отец молчит, словно язык проглотил. Он смотрит вверх, но не произносит ни слова. От шалаша, который построили Свен с Юсуфом, осталась лишь одна доска. Наш комик, пару неделю назад вдруг превратившийся в трагика, сидит на дереве, свесив ноги, и смотрит в небо. Конечно, он давно нас заметил, но упорно не обращает на нас внимание.
