В этих же законах говорилось, что «какие бы то ни было лица, носящие золотые или серебряные шнуры, золотые или серебряные пуговицы, шелковые ленты или другие какие-либо излишние украшения, будут подвергнуты налогу в размере 150 фунтов стерлингов».
Творцы законов не подумали о том, что в Коннектикуте нет людей, одевающихся в золото и серебро, и что этому штату гораздо более подходит другой «Голубой закон», гласящий, что каждый неоплатный должник может быть продан за свои долги в рабство.
Уже вся Америка втихомолку смеялась над «Голубыми законами», уже давно истлели в земле кости их творцов, а в Коннектикуте продолжали слепо им повиноваться, и жители даже гордились тем, что их штат называют «штатом суровых законов».
Типичным коренным жителем этого «штата суровых законов» был отец Джона — Оуэн Браун. Немногословный, сумрачный, мощный, как дуб, с обветренным скуластым лицом, он был горд своей силой, выдержкой, неприхотливостью своих вкусов. Иногда он нарочно, может быть, для примера своим детям, упражнял волю: после целого дня работы хотелось много и жадно есть, а он умерял себя, ел только самую малость. Хотелось лечь отдохнуть он шел работать, и туда, где было потруднее. Он не курил, не играл ни в какие игры, не пил ничего, даже домашнего пива; его богами были труд, суровая простота и физическая сила. Он говорил, что создан природой для борьбы, и для борьбы именно с нею же, то есть с самой природой, и при этом с усмешкой показывал свои стальные мышцы, весь свой огромный, сильный костяк, узловатые, как сучья дерева, руки. С зари до поздней ночи он был на ногах: корчевал, валил, пилил деревья, пахал землю, строил, стриг скот, жег уголь, дубил кожи. В семье Оуэна Брауна должны были подчиняться беспрерывному ритму этого труда. Даже у самых маленьких были свои обязанности: например, младший сынишка Сэмюэль должен был приносить сухую щепу для очага. Если щепа была сырая, он обязан был ее высушить. Иногда за играми Сэмюэль забывал о своих обязанностях: щепа оказывалась сырой. На заре безжалостная рука отца подымала сынишку, ставила его, босого, на ледяной пол и задавала основательную трепку.
— Будь суровой с детьми, Рут, — говорил Оуэн жене. — Приучай их к труду. Помни, что в жизни их ждет только труд. Не изнеживай их.
Только к одному члену семьи Оуэн Браун относился с бережной нежностью — к своей жене Рут. Это была маленькая, хрупкая женщина с двумя длинными темными косами, заплетенными, как у девочки. Оуэн еще помнил дни их молодой любви, встречи в церкви, долгие прогулки по темным деревенским улицам. Она любила его и все-таки не хотела стать его женой. Почему? Это была тайна, стена, которую он никак не мог преодолеть. Что ей мешает? Она любит другого? Она обещана кому-нибудь?
