— Что? — математик долго молчал. — Эту эстетскую штучку? Что за ерунда!
— Художник убит. Работает на закате в нашей дворянской беседке над портретом. Его закаты вдохновляют…
— А зачем ему понадобился ваш блокнот?
— Не знаю. У него какая-то странная идея, он скрывает…
— Не понимаю, зачем вы ему дали свой блокнот!
— Чего это вы так разволновались? Вы вот лучше скажите мне — в последний раз спрашиваю, — на что вы истратили деньги и где провели ту ночь?
— Неужели в последний?
— Да. В следующий раз вас уже будет допрашивать следователь.
— Это наконец невыносимо! — крикнул математик и швырнул трубку.
Потом отозвался и актер:
— Иван Арсеньевич! Счастлив! Вы в Москве?
— По издательским делам отпустили до завтра.
— Ну так ко мне?
— Некогда.
— Как там наши лилии?
— Пока в полной тьме. Слышали, у Дмитрия Алексеевича мастерскую обчистили?
— Боже мой! И «Паучка» увели?
— Какого «Паучка»?
— Он для меня написал — прелесть!
— Нет, украли только «Любовь вечернюю».
— Какую?.. А-а! Жуткая история. Вам не страшно?
— Я-то что! Художник убит. Сейчас восстанавливает эту самую «Любовь» по памяти.
— Так он в Москве?
— Нет, у нас, в дворянской беседке работает на закате. Его закаты вдохновляют. А я сдаюсь, иду в милицию.
— Как? Зачем?
— Не справился.
— Не торопитесь, подумаем вместе! — Актер помолчал, потом спросил сипло (куда-то исчезла чарующая напевность): — А меня тоже будут вызывать, как вы думаете?
— А как вы думаете? (Молчание.) Николай Ильич, вы же сами пожелали присоединиться.
Опять молчание.
— Нет, это невыносимо! И когда вы собираетесь?
— На днях. Как только Дмитрий Алексеевич вернет мне мой блокнот с данными.
— Вы ему отдали блокнот? Зачем?
— На время. Ему нужно для каких-то там деталей. Не знаю. Он скрывает.
— Иван Арсеньевич, давайте подождем!
— Чего? Смерти свидетеля?
Итак, подозреваемые сидят по домам (ах, отрадненские закаты! Пурпур, золото, зелень и синева небес!). Пока сидят. Путь свободен! Вперед!
Я вошел в прохладный гулкий вестибюль, куда не входил уже одиннадцать лет. Старушка вахтерша с любопытством изучила писательское удостоверение, вздохнула отчего-то и пропустила. Молодость вдруг нахлынула на меня ожиданием и надеждой. Какие надежды, какие ожидания? Опомнись, все ушло, разве что поймаю преступника, да и то сомнительно! Одинокий и всеми брошенный подошел я к лифту, вознесся на незабвенный девятый этаж. Аудитория 929. Вертер бросился навстречу.
— Здравствуй, Петя! Как успехи?
— Какие успехи?
— Экзамен сдал?
