— Пушкин в этих делах понимал толк, я уверен.
— А как вы думаете, идея преступления в нем созревала постепенно или явилась вдруг — безумным порывом, вспышкой?
— Вас интересует трактовка образа или мой подход к проблеме вообще?
— И то и другое.
— Для Отелло убийство жены было не преступлением, а возмездием: воин, покаравший предателя. И раскаяние наступило позже, когда он понял, что погорячился: она любила только его. А что касается порывов, то у кого их не бывало… — Ника улыбнулся неопределенно. — Да ведь только единицы идут до конца. Порыв порывом, а внутренняя готовность к преступлению должна быть. Сила, свобода и раскованность. Я кое-что в этом понимаю, — он опять улыбнулся. — Специализируюсь в основном на злодеях.
— Сильное ощущение?
— Да как вам сказать… Игра — это всего лишь игра.
— В жизни не приходилось испытывать?
— Не убивал, — коротко отозвался Ника, прозрачные глаза его сияли, он наслаждался беседой.
— Когда вы узнали о трагедии Черкасских?
— Сразу же. От Мити.
— А чем вы сами в это время занимались?
— Лежал в больнице, — после паузы неохотно ответил актер. — Предынфарктное состояние.
— С чего бы это?
— Перенапрягся. И жара. Когда меня слегка откачали, позвонил Мите пожаловаться — и вдруг! Какая тайна! И какая актриса!
— Вы ведь видели ее в роли Наташи Ростовой?
— Имел счастье. Конечно, алмаз нуждался в шлифовке, но великолепные данные.
— Она там плясала в пунцовой шали, да? В которой потом исчезла…
— Да, пляска, конечно… гитара, русский дух — прекрасно! Зажгла всю публику. Но там еще были такие тонкости. Например, ночная сцена у раскрытого окна. Господи, от кого я только этот монолог не слыхал — совсем заездили… Когда на вступительных какая-нибудь душечка восклицает: «Ах, я полетела бы!» — я всегда думаю: «Шалишь, голубка!» А тут — да, вот, сейчас — полетит! Хотелось сказать словами Вольтера: «Целую кончики ваших крыльев!» Ну а приход к раненому князю прелесть! Эта девочка как будто знала любовь и умела любить — вот что поразительно, вот что такое талант.
— И вы бы взялись отшлифовать этот алмаз?
— Я — да. Но она передумала.
— Странно, правда?
— Да уж… Поглядел я на Петеньку: славный юноша, красавчик. пижон — но ведь ничего особенного! Кстати, насколько я осведомлен, этот Петя был на даче во время убийства, да?
— Он ничего не знает, ждал сестер на крыльце.
— Удивительное дело! Сидит на крыльце юноша и ничего не знает. А в доме черт знает что творится… Вам не кажется это подозрительным?
