. рублей. Впрочем, по повелению Императрицы эти убытки были выплачены потерпевшим в течение пяти лет из таможенных доходов. Во время пожаров бывали и массовые человеческие жертвы: в 1754 г. погибло 177 человек.
Но особенно много народу умерло в 1771 г., когда Калугу захватила свирепствовавшая тогда в России чума. Против нее были приняты разные меры предосторожности: при въездах поставлены были рогатки и караулы, с целью никого не впускать в город и не выпускать из него; имущество умерших от заразы сжигалось; трупы хоронились особо — около Яченки и близ Болдасовки. Не имея, однако, никаких средств для борьбы с заразой, прибегали только к мерам духовным. Каждый священник обходил свой приход с иконами и молебнами, а потом учредили общий крестный ход, в день которого был предписан пост — запрещено печь калачи и торговать в лавках. Чума прекратилась 2 сентября. В память этого события и доныне в этот день совершается крестный ход в Калуге с иконою Калужской Божией Матери.
Ничего нет удивительного, что при таком ряде бедствий и несчастий, Калуга по внешности представляла жалкий вид. Внутри города (бывшей крепости) строения были почти все деревянные, быстро приходившие в ветхость. Дома обывателей были избенками, огороженными кольями и плетнем. Порядочных домов было совсем мало. На многих улицах строения были очень скучены. Только некоторые улицы, как Московская, тянувшаяся от перевоза через Оку мимо Воскресенской церкви к Кресту, были вымощены камнем или деревом и имели «среднюю» ширину. Остальные же были кривы, грязны, с беспорядочно разбросанными домами. На скученность строений и тесноту жалуются в наказе в Комиссию 1767 г. городские депутаты: «за теснотою жительства внутри города, читаем там, многие принужденными находятся, поселять себя уже на выгонных гражданских землях и заводить там для своих промыслов магазейны, а художники всякия рукодельныя строения».
Не более казисто шло течение и городской жизни в ее различных проявлениях. Возвышение Калуги на ступень административного центра не внесло в ее жизнь порядка, поддерживаемого присутствием администрации.
Первым провинциальным Калужским воеводою был стольник Д. Бестужев. Нельзя сказать, чтоб это был человек из добродетельных. Калужские бурмистры в 1722 г. жаловались, что «они его, воеводу, с 1722 г. по гражданской их обыкности всякою пищею и всякими потребами довольствовали. Однако ж де и тем он стал быть недоволен, магистрату и купечеству чинит обиды; ставил на посадских дворах постои, указа из главного магистрата о своде этих постоев не принял»
