Как раз день стоял такой. Мне было жутко холодно еще и потому, что мне стукнуло в голову изнурять свой молодой организм исключительно арбузной диетой. Потреблять нужно арбуз только и хлеб бездрожжевой. Поэтому страшно хотелось есть и надо было постоянно искать… ну, не буду отвлекаться. Было холодно, одним словом.
Мы брели по Арбату с Умкой и съемочной группой. Аня была в безразмерной бейсболке «Grateful Dead» поверх капюшона. И вообще все в ней выдавало человека, который знает, что надеть в эту погоду. На лице у нее было такое выражение, как будто мы все ей глубоко противны. Или это мое специфическое арбузное восприятие.
Умка: Я, когда холодно было сильно — не играла; пальцы крючит, петь-то можно, играть нельзя. Ничего хорошего нет играть на улице.
Мы медленно бредем мимо кроличьих шапок и Ленина, показывающего фак.
Аня продолжает: «Есть, правда, ощущение преодоления. Я, собственно, не из принципа играла, а просто деньги нужны были».
Сама Умка гораздо бодрее все это описала семь лет назад в своей статье для одного журнала, про то, каково это — играть на Арбате. Статья вышла в разделе «Культура». Вот так описывалось начало карьеры.
Умка: Когда в декабре 95 года мы с Вовкой внезапно заметили, что стали попросту пухнуть от шоколадного крема, которым питались уже на протяжение недели или двух, было решено начать зарабатывать деньги. Ингредиентами для шоколадного крема выступали стратегические запасы голодных времен: просроченное какао, сахар и подсолнечное масло, ну, и вода, конечно…
…Кроме моей гитары, у нас был индийский барабанчик-табла, приобретенный в каком-то эзотерическом магазине в редкие минуты разбогатения, и ископаемый маракас.
Я: А как долго ты здесь была?
Умка: В 95–98.
Я задумываюсь. Как раз мы тут с моей подругой Пальчиковой и еще одной немного сумасшедшей пожилой женщиной снимали соседние комнаты в коммуналке. То есть не совсем тут, а вот в этом переулке под названием Сивцев Вражек. И каждый божий день Арбатом ходили по своим делам, к метро там или за продуктами. И сто процентов проходили поющую Умку. Но я почему-то ее не помню.
Умка продолжает с тем же отсутствующим лицом. Мы проходим кичевую золотую статую и начинаем топтать ступнями плитки «Дорогому зайчику от Муси».
Умка: Это был последний всплеск этого Арбата. Тут еще хиппи какие-то собирались. Потом я уже поняла, что они спецом приходят меня послушать.
Уже который раз мы заговариваем с Аней про хиппи. И я думаю, что для таких вот людей, как я, хиппи, которые, оказывается, все годы прямо с моего рождения были в нашей стране и сейчас есть, как будто какие-то инопланетяне, рядом ходят, тусуются, песни поют, а мы их не видим. Ну, то есть, я не вижу. Мимо нас проходит странная компания людей. Несколько широкополых охранников в камуфляже прогуливают господина в легком пальто. Господин с видимым удовольствием пялится на всякую лоточную дребедень.
