Умка: Нет. Не хотела. Я вообще считаю, что суицид — это позорно.
Я: А зачем?
Умка: Просто у меня был в то время один любимый человек, «трэшовый», как ты выражаешься. И его в очередной раз загребли в дурдом. И я очень расстраивалась, потому что его туда его родители сдали. И я поехала куда-то в гости. И с утреца просыпаюсь и смотрю: стоят таблеточки. Я спрашиваю: а что за таблеточки? А мне девушка говорит: я их по чевертинке перед сном. Ааа, думаю, сейчас я их схаваю. И бурум — съела весь пузырек.
Я: А зачем же весь?
Умка: Да так. По молодости лет.
Я: И что?
Умка: А взяла гитарочку и пошла на кухню. Трень-брень и смотрю, у меня пальцы так съезжают на лад, на два. И я гитарочку так аккуратно поставила, чтоб не разбить и говорю: пошла-ка я прилягу. Ну и прилегла на полтора суток вперед. За все время моих похождений это был первый раз, когда я не позвонила маме.
* * *
Повезло, говорю, Аня, тебе. Да, подтверждает она, я тоже рада, что осталась жива.
Слушаю ее и думаю, что мне бы хотелось уберечь всех, кого я знаю, от такой науки и такого опыта, но раз было, значит — было.
Пока я отгоняю мрачные мысли, Аня, оказывается, уже минут пять мне что-то рассказывает и показывает, а я не слышу. Она машет обеими ладонями, прикладывает их к глазам и прыгает на кресле. Таким образом Умка изображает фотоаппарат «Зоркий», который у нее был когда-то. Фокус на этом «Зорком» наводился не автоматом и не путем смены мутности на резкость, а путем наложения двух изображений друг на друга, сошлось — фокус есть. Аня объясняет, что период, когда она сама с собой не сошлась, как в этом фотике, у нее был только один. Это когда она прекратила хипповать и ушла замуж на 7 лет. Не то что по любви, а скорее, может, из жалости. Причем в основном — из жалости к маме. И еще от усталости.
Умка: Наверно, это было нужно, потому что если бы я в какой-то момент жизни на этот компромисс не пошла бы, я бы себя, наверно, загнала бы до смерти. Я просто сдохла бы. Потому что вот это ощущение полной неуязвимости и бессмертия — это, конечно, прекрасное ощущение. Но довольно обманчивое.
Я: С которым ты ездила стопом и жила?
Умка: Да. Это 85–87 год. Мне было тогда 24 года. Самый приход был незадолго до моего дня рождения. Когда я попала в вытрезвитель. И получила страшной пизды от ментов, я там прямо с ними дралась.
Я: Тебя сильно избили?
Умка: Ужасно. Ну, и я им тоже… несколько телесных повреждений… нанесла.
Я: А чем все закончилось?
