Афина кружила по залу, пока не ощутила присутствие Сарашины в отделе, посвященном фундаментальному символизму видений. Она направилась к своей бывшей наставнице, и та подняла голову, реагируя на приближение. Несмотря на отсутствие традиционного зрения, астропаты благодаря своему дару воспринимали окружающий мир не менее четко, чем зрячие люди.
— Афина, — окликнула ее Сарашина с искренней улыбкой. — Как ты себя чувствуешь?
— Больной и усталой, — ответила Афина. — А как еще может себя чувствовать астропат?
Сарашина понимающе кивнула. Афина, уловив краткий отблеск сочувствия, подавила свой гнев, вспыхивающий, когда она ощущала в окружающих жалость к ней.
— Ты пришла поговорить о Кае Зулане? — спросила Сарашина, словно не замечая резкого тона Афины.
— Нет, хотя одному Трону известно, как сильно он пострадал.
— Не подлежит восстановлению?
— Трудно сказать наверняка, — ответила Афина. — Им овладела сильнейшая аверсия, и его психика больна, но, я думаю, мне удастся его вытащить.
— Ладно, если ты пришла поговорить не о Зулане, что еще тебя беспокоит?
— У меня было видение, касающееся Десятого легиона, — сказала Афина. — Сразу после встречи с Зуланом.
Сарашина жестом пригласила ее в дальний уголок зала, где вдоль закругленной внешней стены башни были поставлены столы и информационные машины. Она ощутила замешательство Афины и потому выбрала свободный стол подальше от астропатов, изучавших книги и манускрипты, созданные специально для слеповидящих.
Афина направила свое кресло за Сарашиной и разложила на столе свои записи.
— А ты занесла это видение в Проводник? — спросила Сарашина.
— Еще нет, сначала я решила посоветоваться с тобой.
— Хорошо, но после нашего разговора сразу же занеси его в журнал. Тебе известна цель экспедиционной флотилии Десятого легиона?
— Конечно, — сказала Афина. — И как раз это пугает меня сильнее всего, потому что мне кажется, что это не настоящее послание.
— Что ты имеешь в виду?
— Я хочу сказать, что это, вероятно, не видение будущего. Мне кажется, что все это происходит прямо сейчас.
— Расскажи, что ты видела, — предложила Сарашина. — И ничего не пропускай.
— Я была в выжженной солнцем пустыне и увидела, как из песка поднимается обсидиановая статуя мускулистого воина в броне из черненого металла. Воин был прикован к скале. Его кисти были покрыты серебром, и на левой руке сидел сокол с янтарными глазами, перьями цвета морской волны и загнутым клювом.
— Со статуей все ясно, — заметила Сарашина. — Это Прометей.
