«А платить должна я, так?»
«У меня нет ни гроша, ты же знаешь, сокровище мое».
«Я тебе дала тридцать миллионов…»
Салли подняла палец:
– Прости, Додо, но на теперешние деньги это сколько?
– Триста тысяч франков, ведь так, Доротея? – снисходительно уточнила Квази. – Не тридцать же миллионов новыми, само собой.
– А триста тысяч франков – это сколько? – не отставала Салли.
– Много денег, – спокойно пояснила я.
– Сколько?
– Ты хочешь сказать: что на них можно купить? Ну…
– Машину без кредита, – сказал Робер.
– Маленький домик в деревне, – сказала Квази.
– Еды на десять лет… – сказала я.
– Больше… – поправила Квази, как будто я выбрасывала деньги на ветер.
– А я могла бы на них купить Робера? – задала свой последний вопрос Салли.
Мы уставились на Робера. Он призадумался, а потом мило улыбнулся Салли и заявил, что такого бездельника, как он, она могла бы заполучить куда дешевле.
На какое-то мгновение нас накрыла ласковая волна, всех четверых.
– «А я вернул тебе письмо», – возразил Поль.
«Значит, мы квиты? Или это никогда не кончится».
«Поживем – увидим».
«Нет, ничего такого я видеть не желаю».
Я открыла ящик и приставила пистолет к своему виску.
«Я больше не могу, Поль. Я хочу умереть. И ты больше ничего не получишь. Никогда. Придется искать другую дуру».
Я услышала, как три моих компаньона затаили дыхание. Только Салли заговорила:
– О нет, Додо, не делай этого.
Квази пихнула ее локтем в бок:
– Ты же видишь, что она не умерла, дурища несчастная, иначе как бы она рассказывала свою историю?
Я затянула свой душераздирающий монолог куда дольше необходимого, но Квази и не подумала влезть с критикой, и наконец я заключила:
– И тогда он сделал худшее из всего, что делал в жизни. В тот самый момент, когда я готова была умереть, когда объявила ему о своем самоубийстве и о том, что собираюсь совершить на его глазах, он и с места не двинулся, чтобы помешать мне, наоборот – повернулся спиной и бросил презрительно:
«Ты на это не способна, Доротея. Ты уже столько раз грозилась. Ненавижу шантаж».
«Я не шучу…»
Мой голос дрожал, как и моя рука, как и мое сердце.
И снова этот смех во все горло, который причинил мне столько боли.
И тогда я направила оружие в другую сторону, я наставила его в спину Полю и выстрелила, я разрядила его в Поля. Кровь брызнула струей, он упал и остался лежать слишком неподвижно для живого.
Я убила Поля.
