Так продолжалось до дня катастрофы. Как он умудрился? Я так никогда и не узнала.
Он заявился без предупреждения однажды вечером и сразу выпалил: «Он и впрямь очень хорош. Высший класс. Богат. Образован. Прямая моя противоположность, в сущности».
«О ком ты говоришь?»
«О Хуго Мейерганце, разумеется».
«Я запрещаю тебе произносить это имя».
В свою реплику я вложила весь пафос, на который была способна, и сорвала аплодисменты.
Я сделала знак рукой, чтоб меня не прерывали.
– «Ну уж теперь ты ни в чем не сможешь мне отказать…» – продолжил он.
Я почувствовала, как это многоточие вонзается в мою плоть уколами раскаленного железа. Ужас леденил и лицо и голос, который пытался звучать твердо, но дрожал, как целлюлитный…
Все трое глазели на меня, раскрыв рты, и глотали не разжевывая.
– «Что ты хочешь сказать?» – не без труда выговорила я.
«Мне ведь нетрудно предупредить его жену».
На какое-то мгновение я почувствовала, что силы оставили меня. Зная Поля, я предполагала, что подоплека его шантажа была не любовной, а чисто финансовой. Я заявила, что он блефует, клялась, что больше не увижу Хуго. На него ничего не действовало. Что до моих упреков, он имел наглость ответить: «Я хочу сделать тебе так же больно, как ты сделала мне».
Это ж надо уметь так все повернуть.
Короче, Поль принялся пить из меня все соки, а вот нас труба зовет, потому что сейчас время помоек.
Только с третьей попытки мне удалось выпутаться из своего флотского вещмешка, успевшего слегка похудеть, и я насмешливо наблюдала, как троица моих слушателей пытается скрыть разочарование.
Квази поднялась, бормоча, что она все одно и на секунду не верила этой истории для наивняков-недоумков, и в сердцах принялась трясти своей торбой с кастрюлями, обеспечив тем самым вполне уместную музыкальную интермедию.
Салли повела затуманенным взором на Робера и прошелестела:
– Он что, с нами идет?
– На помойку?! Кто, я?! – воскликнул тот, вскакивая на ноги. Я собралась заметить, что с его липкой крысиной головкой там бы ему и место… Он спросил: – А в каком часу ты дальше расскажешь?
– Завтра, не раньше.
– Чего?
– Чего?
– Чего?
– Я вам не обезьянка с шарманкой.
– Что за обезьянка с шарманкой? – втуне вопросила Салли.
– Если как следует поработаете на помойке, там будет видно.
Но, как часто бывает, переговоры были прерваны появлением Фредди, чья фигурка карликового Деда Мороза на всех парах неслась к нам, несмотря на короткие ножки. Когда он добрался до верха лестницы, мы увидели, что вся грудь у него залита кровью, но он заорал издалека:
