Не без труда добравшись до дома с голубыми ставнями, натрудив в это солнечное утро свои руки и почернев от дорожной пыли, оба сбросили пропитанную потом одежду и, хохоча, побежали в сад. Там под оливковым деревом с кожистыми листьями Колин вошел в женщину, которую любил и набухшая от желания головка пениса достигла конца пути в чреве Селии, нагретом дневным зноем. К растворившимся во влаге звукам их слияния присоединилось веселое пение птиц и жужжание цикад — заиграла возбуждающая симфония. Войдя во вкус, Селия садилась на него верхом, подтягивала ноги, обхватывала его туловище так, что позади выступали ее ягодицы. Она получала удовольствие оттого, что была так нага и не защищена от любых опасностей, которые могли затаиться поблизости. Разумеется, подобные опасности могли бы воплотиться в облике кузена Колина.
В такие мгновения Селия воображала, что тот находится позади, наблюдает… следит… внимательно изучает собравшиеся вокруг задней магистрали морщинки. Сэр Джейсон обычно подходил так близко, что она чувствовала, как этого места касается его взволнованное дыхание. Конечно же, он не мог не заметить, что при каждом толчке инструмента кузена этот никем не занятый люк изящно раскрывается. Мужчина с присущей ему чувствительностью воспринял бы это как приглашение; разумеется, так оно и было бы, окажись он здесь, чтобы лично удостоиться такого приглашения. Когда Селия повернула голову в поисках призрака Хардвика, она невольно разочаровалась, обнаружив его отсутствие.
Спрятав лицо под волосами Селии, Колин слизывал соль с ее шеи и потянулся, чтобы пощекотать впадину среди ягодиц, хотя такой жест обычно означал, что этим все и ограничится, если она не настаивала на своем. В действительности она стала воспринимать эту игру пальцев как особое угощение. Однако вместо того, чтобы умолять любимого действовать поэнергичнее, Селия крутила своей задницей до тех пор, пока та целиком не поглощала его палец. Если Колин когда-либо и замечал ее загадочные движения, то не подавал виду. Его палец не покидал этого прожорливого места и временами совершал движения, одновременные с толчками пениса, до тех пор, пока оба не достигали вершины удовольствия. Разгорячившись и вспотев, они охлаждали свои тела, по очереди обливая друг друга водой из садового шланга, и визжали, словно дети, когда холодная струя омывала утомленные от плотских трудов тела. Колин увеличивал напор, направлял сильную струю на выступавший язычок клитора Селии, и смеялся, когда та взбрыкивала, а ее тело сотрясал оргазм; испытываемое ею удовольствие побуждало их к новому соитию под оливковым деревом.
