Малавита | страница 51
Я не люблю измываться над людьми без дела, потому что все мои садистские наклонности удовлетворяются, когда я измываюсь над людьми за дело.
Я никогда не презирал тех, кто меня боится.
Я никогда не желал никому смерти (я решал проблему заранее).
Я никогда не прячу голову в песок.
Я предпочитаю быть тем, кто наносит удары, чем тем, кто радуется, видя, как я наношу удары.
Тот, кто не стоит у меня на пути, не должен ждать от меня ничего плохого.
Я всегда требую своей доли, но восполняю урон, нанесенный напрасно.
На территории, которую я контролировал, на улице не было ни мелких воришек, ни драк, люди жили и спали спокойно.
Я жил, как они говорят, «презирая законы», но не осудят меня только те, кого законы презирают.
Когда я был боссом, я никогда и никому не врал. Это привилегия сильных мира сего.
Я уважаю врагов, которые играют по тем же правилам, что и я.
Я никогда не искал козла отпущения: я отвечаю за ВСЕ.
Фред вытащил лист из машинки, не стал перечитывать, отложив этот момент на потом, и вернулся к Магги, — чтобы заснуть с чувством выполненного долга.
4
Писатель Фредерик Блейк теперь ложился в тот час, когда невротиков будит бессонница, когда детям снятся кошмары, а уставшие любовники отрываются друг от друга. После долгих часов работы только перспектива проснуться и перечитать себя толкала его к кровати. Раньше его ночные занятия варьировались в зависимости от периода жизни и времени года: то пора собирать дань, то развязывать языки или решать судьбу того, по ком звонит колокол. Тяжелый труд требовал немедленного вознаграждения, и тут предлагался выбор между яростными картежными боями, сговорчивыми женщинами и чаще всего чудовищными пьянками, которые, однако, полагалось покидать на своих двоих и прямым, как столб, возвращаться домой. После своего покаяния Фред стал спать, как загнанный зверь, сном, заселенным ужасными видениями, после которого он целый день ходил как зомби. Встреча с «Бразер 900» вернула ему любовь к ночному мраку. Вдохновение при виде белой страницы позволяло ему воскресить былой азарт, ощутить потерянную остроту жизни. В такие моменты ему было абсолютно наплевать, прочтет ли кто-нибудь слова, которые он выстукивает, и переживут ли фразы его самого.
По дороге в школу Бэль и Уоррен пытались представить себе происходящее.
— Он уже три месяца как запирается на своей поганой веранде, — сказал Уоррен, — наверно, за день по несколько раз прогоняет весь свой словарный запас.