– Этот человек казался искренним, господин барон.
– Он говорил правду, – сказал Хеф, набивая курительной травой свою трубку. Феликс заметил, как нервно играют его пальцы с чубуком. Хеф наклонился вперед и выхватил из огня головешку, чтобы раскурить трубку, а потом продолжил:
– Гейстенмундские Холмы – недоброе место. Легенды рассказывают, что много веков назад из Бретонии пришли волшебники, некроманты, сосланные Солнечным королем. Они нашли курганы людей, пришедших сюда в Древние Дни, и использовали свои заклинания, чтобы поднять целое воинство. Они были готовы завоевать все побережье Порубежных Княжеств, но местные правители вступили в союз в гномами и отбросили их назад.
Феликс почувствовал, как дрожь пробежала по его позвоночнику. Он поборол желание оглянуться на тени.
– Говорят, волшебники и их рати ушли в курганы. Они были запечатаны камнями гномов и могущественными рунами победителей.
– Но это же было много веков назад, – сказала госпожа Винтер. – Хотя бы те маги и были сильны, смогли они выжить?
– Не знаю, госпожа. Но грабители могил никогда не возвращались из Гейстенмунда. Иногда по ночам в холмах видны неестественные огни, а в двойное полнолуние мертвым не лежится спокойно в могилах. Они приходят за живыми, потому что свежая кровь может оживить их темного повелителя.
– Разумеется, это чушь, – сказал доктор Стокхаузен.
Однако сам Феликс не был так в этом уверен. В прошлый год в Ночь Волшебства он видел по-настоящему жуткие вещи. Он постарался отбросить от себя эти воспоминания.
– Если мы пойдем на запад, то столкнемся с опасностью и можем не найти ничего подходящего, – сказал барон. Его лицо казалось угловатым и костлявым в бликах костра. – На юге, как говорят, мы найдем свободные земли, хотя, возможно, и охраняемые враждебным колдовством. Думаю, нам стоит отважиться и пойти на юг. Это может быть правильно. По течению Гремящей реки.
В его голосе не слышалось большой надежды. Он говорил как человек, который отдает себя в руки судьбы. "Неужели барон сам ищет смерти?" – подумал Феликс. Под впечатлением от мрачной истории охотника он почти поверил в это. Поэт пообещал себе узнать больше о проклятии фон Диеля. Затем он заметил выражение черт Манфреда. Молодой дворянин завороженно смотрел на огонь, на его лице угадывалось почти что восхищение.
– Похоже, это вдохновит меня на новую пьесу, – сказал с энтузиазмом Манфред фон Диель. – В ее основу ляжет та жуткая история, которую рассказал вчера вечером охотник.
