- Эх, мне бы еще кусочек металла, - вздохнул кузнец, качая меха левой рукой, - я бы тебе такую вещь смастерил!
'Подкова, та, что дала мне старуха, - пронеслась мысль в голове, - так вот зачем она нужна'.
- Вот, посмотрите на эту вещь, - произнес я, одновременно активно роясь в мешке, - подойдет ли?
Я положил на наковальню, еще горячую после недавней обработки слитки, подкову. Сейчас она смотрелась еще противнее, словно и не подкова вовсе, а кусок, э-э, коровьей лепешки, заставшей в причудливой форме.
- Ого, счастливая подкова бабки Мархи! - удивленно присвистнул кузнец. - Как выпросить смог?
- Сама дала. Я ей грибной нарост принес, а взамен получить чуть монет и эту подкову. А она в самом деле счастливая?
- Счастливей некуда, - подтвердил кузнец. - Она с этой подковой из побирушки, появившейся в нашем поселке, стала уважаемой жительницей. Да еще денег заколачивала на вас, чужеземцах. Ты верно первый, кто смог взять с нее денег.
- Но зачем же тогда отдала такую хорошую вещь? - пожал я плечами.
- Видать не нужна стала, - повторил мой жест кузнец. - Но это только сама Мархи скажет. Если захочет. Ладно, делу время - потехи час.
Подкова присоединилась к слитку на углях и когда хорошо прогрелась, почти до лимонного цвета, была отправлена на наковальню.
Тук-тук, тюк-тюк...
Прямо на моих глазах невзрачный кусок металла превращался в отличный топор. Кузнец расплющил тот, превратив в толстую пластину трапециевидной форме, потом ловко скрутил узкое снование, проковал и вновь бросил на угли.
- Уже скоро, - довольно проговорил он, - сейчас разогреем как следует и... ох, чуть не забыл.
Кузнец охнул, отпустил меха и почти бегом бросился в дальний угол кузни, заваленный, насколько мог разобрать, всяческим хламом. Недолго покопавшись, он вернулся в узкой полоски темной стали, больше всего похожей на гнутое лезвие толстого охотничьего ножа. Полоска, как и подкова упала на угли, а кузнец интенсивно заскрипел мехами.
- Сейчас все будет, сейчас, - приговаривал кузнец, не отводя глаз от нагреваемых заготовок. Когда они достигли нужной степени нагрева, кузнец принялся обрабатывать на наковальне. Полосу он наварил на широкой, как понимаю рубящей стороне. Еще несколько минут работы и раскаленная, перемежаемая багровыми и черными тонами заготовка упала в бочку с водой, на треть врытую в землю рядом с горном. Через несколько минут кузнец достал из воды топор. Не очень широкое лезвие имело легкий лунообразный изгиб, сторона, обращенная к руке вытягивалась, в то время как противоположная была почти отвесная. На обухе торчал четырехгранный штырь, чуть загнутый.
