В.Ф.Шварцман, из дневника.
Два часа общения с Викторием не просто запомнились – они стали своеобразной вехой. После того разговора я стал более критично относиться к собственным публикациям – укоризненное лицо Шварцмана все время стояло перед глазами. Он будто говорил: "А вот эту идею вы достаточно обдумали?"
Еще несколько раз я встречался с Викторием на семинарах, мы обменивались репликами и относились друг к другу с явной симпатией.
А потом Шварцман защитил диссертацию и уехал работать из Москвы на Северный Кавказ в Специальную астрономическую обсерваторию АН СССР. Почему? Он же был одним из любимых и перспективных учеников Я.Б.Зельдовича. У него выходили замечательные работы. Все были уверены, что Шварцман через относительно небольшое время обязательно станет доктором наук, затем академиком…
Говорили, что Шварцман поехал в САО для того, чтобы на самом большом в мире шестиметровом телескопе поставить наблюдательную программу, которую сам же и придумал: оптический поиск одиночных черных дыр. "Ореолы вокруг черных дыр" – так называлась одна из глав его кандидатской диссертации. Это действительно была пионерская работа – никто в мире, даже в лучших обсерваториях, не искал в то время (да и сейчас тоже!) переменность в оптическом излучении небесных тел с быстротой до сотни миллионов колебаний в секунду. Для сравнения: блеск самых быстрых радиопульсаров меняется с частотой до тысячи колебаний в секунду. В оптическом диапазоне даже таких колебаний никто не мерил. А тут – сотни миллионов!
И еще: как вспоминал потом другой известный советский астрофизик, Юрий Парийский, знавший Шварцмана намного лучше меня, "первое, что меня поразило — поиск им аналога мечты Альберта Эйнштейна о работе на маяке. Уже в первый день он напомнил мне о ней и сказал, что он мечтает о таком варианте, что спокойная жизнь вдали от Москвы, на Башне, позволит реализовать себя... "
Да, так, наверно, проще и романтичнее было объяснить поступок Шварцмана, променявшего активную научную жизнь столицы на тихую лишь по видимости (какие страсти кипят на самом деле в небольших коллективах, оторванных от "Большой земли"!) жизнь на вершине горы, рядом с шестиметровым телескопом…
Но вот что писал в своих воспоминаниях о Шварцмане Борис Валентинович Комберг, работавший в отделе Зельдовича в те годы:
"После успешной защиты диссертации перед ним остро встал вопрос о трудоустройстве. Дело осложнялось отсутствием московской прописки. Чтобы остаться в Москве, надо было потратить очень много усилий, прося о ходатайстве Якова Борисовича и проявляя в этом деле не просто настойчивость, а упорство, граничащее с нахальством (это было ясно на примере других сотрудников отдела). Викторий пойти на это не мог — не любил одалживаться. Кончилось тем, что заместитель директора САО в то время Ю. Парийский, который собирался наблюдать на строящемся РАТАНе флуктуации реликта (реликтового микроволнового излучения Вселенной – П.А.), попросил Якова Борисовича "выделить" теоретика для анализа этой проблемы. Это место было предложено Шварцману. А окончательно уговорил Виктория уехать в САО Витя Дубрович, который к этому времени там уже работал".
